Свой — чужой

Запад сразу перестал давать нам кредиты, когда увидел, что мы стремимся в Россию. Нас начали угнетать, как только увидели угрозу «возрождения СССР». Мы сохранили экономику, не пошли «чубайсовским» путем приватизации, не стали это делать «чохом». У вас все делали чохом: кто что ухватил, то и унес. Вот россияне и пожинают эти плоды. Эксперты установили, что за первое полугодие прошлого года вывоз капитала из России составил 60 миллиардов долларов. Мы восстановили экономику. Три года назад достигли советского уровня производства. Россия этого еще не достигла. Каждый год мы увеличиваем ВВП на 10 %.

И вот нас сравнивают теперь с Арменией. Она-де природный газ тоже покупает по мировым ценам. Но население Армении гораздо меньше, меньше и производство, там своя атомная станция. У нас нет атомной станции, но есть мощнейшая экономика, потребляющая океан электричества.

Возьмите Украину — у них несколько атомных станций, не надо тратить газ на выработку электроэнергии. Кстати, 20 миллиардов кубометров газа добывают сами. А нам тратить надо. И при этом мы поставляем в Россию тракторы, холодильники, телевизоры мирового качества по ценам в разы ниже, чем мировые.

Каково может быть самочувствие белорусов после этого новогоднего безобразия?

Мы к Новому году послали в Россию русским детям партию наших замечательных конфет «Аленка». Так ее арестовали на границе и не пропустили. «Почему конфеты называются «Аленка»? Это наш бренд, российский». Нет! Это советский бренд. Мы во времена СССР выпускали такой шоколад. Два наших мощных комбината производят эти конфеты. Видите ли, в России нашлись два «умника», которые зарегистрировали этот бренд на себя, и теперь мы должны платить им за это. Где же здесь наша русская мораль? Уворовали бренд, присвоили, прикарманили. Где здесь доброта, сердечность? Ведь мы же детям везли конфеты!..

Вы понимаете, какое после этого настроение у белорусов. Раньше за Союз с Россией голосовало 80 % населения. Не знаю, сколько теперь проголосует. Я, конечно, могу повернуть настроение людей, но признаюсь вам, не знаю, что теперь делать. Мне больно, я ищу выход. Когда нам набросили петлю на шею и начали затягивать, как мы должны реагировать?

Вот ответ на вопрос. Но еще раз подчеркиваю: мы не захлопываем дверь. Все поправимо.

А.П. Александр Григорьевич, создается впечатление, что «Газпром» подходит к проблемам внешней политики чисто коммерчески. Говорит о «рентабельности» там, где действуют иные мерки, иные законы. Оценивается ли «рентабельностью» историческая общность, славянское единство, геостратегические интересы, сама безопасность? Почему Россия, почти окруженная «санитарным кордоном», почти блокированная НАТО, захлопывает свой последний коридор на Запад? Ставит кляп в «белорусскую горловину»?

А.Л.

А разве в России выстроена какая-либо внятная стратегия во внешней политике по Беларуси? Вам все задают вопрос: «Дорогие, скажите, чего вы хотите? Какую политику проводите и будете проводить на международной арене? Какие ценности вы сегодня исповедуете? Прежде мы ассоциировали вас с ценностями Советского Союза. А теперь?»

В пору Ельцина многие лидеры были еще готовы пойти за вами. Помню разговор с Президентом Хафезом Асадом, с этим великим сирийцем, который мне говорил: «Вот я должен России восемь миллиардов. Ну, во-первых, извините, я у такой страны кредитов не брал. Я брал у Советского Союза. Ладно, мы готовы вернуть кредиты России. Но, кажется, никто в России не думает о возвращении этих кредитов. Никто за них не борется, а борется только за свой карман. В России все борются за возврат кредитов через свой карман». Это мне покойный Хафез Асад рассказывал. Я любил этого человека, встречался с ним трижды.

Все задают вопрос: куда идет Россия? Кто ей нужен? С кем она? Я встречался со Слободаном Милошевичем во время войны. Он чуть ли не плакал: «Почему Россия бросила нас? Меня упрекают за соглашения с американцами, а что нам оставалось делать? Мы просили Россию о помощи, но нам отвечали, что она очень слаба, не в силах противостоять натовской мощи».

Да ведь американцы одного русского батальона испугались, который пошел на Приштину! А если бы два-три русских корабля вошли в Адриатику? Если бы Россия шевельнулась хоть как-нибудь? Югославию сдали. Базу на Кубе и во Вьетнаме сдали. Все это, дескать, «не надо», «не надо». Американцы это видят. Смеются над этим. Скажу откровенно, китайцы этого не понимают. Задают мне вопрос: «А чего хотят русские?» Вот и я сегодня думаю: «А что надо России?»