Свой чужой

Она абсолютно не узнавала свою подругу. Куда пропала та кроткая и ласковая девушка? Три года назад она могла лишь залиться краской и стесненно, но, все же, кое-что рассказать. А что же сейчас? Сейчас Полину будто отправили далеко-далеко, а на ее место поставили ее точную копию, но с другим сердцем и другой душой. Она была твердой, сильной, могла бесцеремонно пресечь любые попытки другого человека выведать что-либо и заткнуть ему рот, если ей что-то не приходилось по душе. Тася видела в подруге силу характера и волю. Она выглядела взрослой не по годам, а глаза метили точно в цель: строго, четко, без всякого витания в облаках и излишней романтичности.

Она, как тигрица, нападала на всякого, кто посмел хоть слово высказать что-то против ее Андрюшки. Тася усмехнулась, припоминая, как Полина без стеснения и робости прикрыла уши ребенку и выложила все, что думала, одной благородной дамочке, осмелившейся выразить свою точку зрения на ее нравственный вид. В конечном счете, эта мамочка с воплем выхватила свое дитя из песочницы и высокомерно убралась из парка. Тогда Полина долго ревела белугой в подушку, убиваясь по своей бесталанной любви и выплескивая все накопившиеся страдания.

— Тась, — неожиданно прошептала Полина, водя вилкой по пустой тарелке. — Мы с Димой разошлись, вернее, разъехались еще год назад. Я не скрываю, он звал меня замуж, прекрасно понимая, что я не люблю его и не смогу полюбить.

— Понимаю, моя хорошая. Ты любишь…? — сиплым голосом спросила подруга.

— Я не люблю его, — прервала ее Полина, испугавшись, что сейчас Тася произнесет давно ставшее чужим ей имя. — Так и сказала. Попросила отпустить меня «на волю», — будто на исповеди у батюшки пролепетала Полина, склонив голову вниз. — Конечно, я признательна ему за то, что он пришел мне на помощь в трудную минуту, но я люблю другого… Теперь я ответила на твой последний вопрос. Прости, что пришлось перебить тебя.

— Кирилла? — тихонько кивая головой, спросила Тася.

— Да, подруга, его самого, — Поля перевела дыхание, чтобы сдержать подступившие слезы, и нервно, дрожащими пальцами стала накладывать в тарелку кусок домашнего торта.

— Ма-а-а-ма-а-а! — взволнованно протянул Андрюша, тот час же забеспокоившись.

— Извини, сынок, все в порядке, — Полина заставила себя улыбнуться краешком губ и быстро смахнула слезы. — Все отлично. Мама не будет плакать.

— Дорогая, я очень горжусь тобой! Ты большая молодец! Только сильные люди способны перечеркнуть все и уйти от того, кто полностью содержит и обеспечивает. Ты сумела уйти от него, — Тася взяла Полину за руку и погладила по тыльной стоне ладони в знак своего сочувствия и поддержки. — Видишь, у тебя все хорошо. Ты хоть и живешь на съемной квартире, но зато ни от кого не зависишь. Ты учишься на заочном. Ну и пусть ты год пропустила и еще год придется дополнительно учиться, но ты же при этом работаешь! В этом году ты закончишь университет…

Полина улыбнулась и радостно заметила:

— Ну, вот дожила до двадцати трех лет, чтобы стать самостоятельной и взрослой.

Тася вздохнула и отпила глоток чая из чашки.

— И все-таки здорово, что у тебя есть Андрюша, как бы не была против твоя мать, — стесняясь собственного осуждения Зинаиды Васильевны, сказала она.

Полина задумчиво пила уже остывший чай и с ужасом вспоминала тот страшный день в ее жизни, когда женщина, которая ее выносила, родила и вырастила, сама принуждала ее к аборту. При одном только предположении, что она убила бы собственного сына, ее материнское сердце безжизненно останавливалось и замирало. Андрюшка был частичкой Кирилла и даже не подозревал о том, что этим постоянно вызывает болезненные воспоминания, связанные с ним.

— Поля… — осторожно позвала ее Тася, отвлекая от грустных мыслей.

— Что?.. — моргнув, рассеянно спросила она.

— Скажи, а ты вернула бы свое прошлое? Ну… то есть, если бы тебе дали возможность отмотать все назад и не пойти на то свидание с Кириллом или вообще не знакомиться с ним, ты бы согласилась на это?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Повторила бы я свои ошибки?

— Да…

— Повторила бы… — кивнула она. — И это не ошибка. Моя беременность и Андрюшка не вправе называться так.

— Мама! — мальчуган переключил внимание Полины на себя от грустных воспоминаний и размышлений над собственной жизнью. Он сидел на стульчике и требовательно тянул ручки к торту. Его выжидающий взгляд заставил девушку улыбнуться. Глаза ребенка так и горели от предвкушения.

— Так, сынок, тебе тоже положен кусочек, — ласково улыбнулась она мальчику, — только небольшой. Хорошо?

— Ой, трескай, Андрейка, крестная твоя пекла! — горделиво сказала Тася. — Получилось просто пальчики оближешь! Охре…Ой, — опомнившись, она зажала рот ладонью.

— Тася! — укоризненно воскликнула Полина. — Я же тебя просила! Он сейчас впитывает все, как губка, хватает все на лету!

В дверной звонок кто-то настырно повонил. Долго, протяжно, несколько раз.

— Полина, к тебе гости? — удивленно поинтересовалась ее подруга, аппетитно облизывая десертную ложечку с кремом.