Свой - чужой

А.Ч. Абсолютно очевидно. Оно имеет перспективу за счет того, что мы пошли в международные пуски. Пуск стал товаром. Мы у себя запускаем западников, десятки миллионов долларов один пуск. Мы сделали уникальный проект «Sea Launch» – это технология, которая позволяет запускать и наши и иностранные космические корабли в океане с платформы с идеальной географической точки, минимизирующей мощность и расход топлива ракеты. То есть мы нащупали нишу в рынке. Не в бюджете, а в живом рынке ракетостроители нащупали спрос, и поэтому эта отрасль будет развиваться на деньги рынка. В то же время, к сожалению, нужно сказать, что, например, легкая промышленность вся упала. Казалось бы, чего там – сшить пиджак? Делов-то, господи?! Спрос есть, китайский ширпотреб покупают, челноки как целая отрасль народного хозяйства работают. Почему в торговле так, а в легкой промышленности эдак?

А.П. Может быть, людей не хватает?

А.Ч. К сожалению, здесь, в моем понимании, другая причина – государство. Таможенная политика. Неспособность отстроить таможню привела к тому, что мы получили абсолютно незаконный, колоссальных масштабов импорт из Китая, связанный с «челноками». Наверное, сотни тысяч людей были в это вовлечены. В итоге мы не просто открыли страну для этого рынка, а мы открыли его в нарушение всех законов, всех пошлин, которые установлены. Здесь, конечно, и наша слабость, слабость государства, которое было обязано эту «пограничную» функцию выполнить. В итоге мы получили провал. Так что вся наша легкая промышленность будет восстанавливаться медленно и трудно. Затем текстильная, где идут похожие процессы.

А.П. То есть вы «челноков» обрекаете на исчезновение?

А.Ч. В этот раз это точно не я. Я просто знаю, что «челночники» кончились – и это обязательная предпосылка для возрождения нашей легкой промышленности. Недавно были внесены очередные изменения в Налоговый кодекс, которые их окончательно задушат. Это делалось шаг за шагом, тут нельзя было рубить сплеча, потому что колоссальное количество людей нужно сначала было чем-то занять взамен этого челночного бизнеса.

А.П. Этот крохотный «птенчик развития», о котором мы сегодня говорили, – его замечают многие. Но он либо состоится, если само общество перейдет на какой-то качественно новый уровень, либо погибнет, захлебнется в ненависти, в борьбе каст, сословий, групп, корпораций. Я написал в своем очерке о Бурейской ГЭС, что Чубайс для РАО «ЕЭС России» является культовой фигурой, но за пределами корпорации возникает совершенно другой образ, образ всероссийского «демона». Мне кажется, если бы ваша отраслевая реформа, ваша отраслевая победа воспринималась народом как общее, национальное, а не корпоративное дело, если бы наше изнуренное борьбой общество получило бы крупное общегосударственное, имперское «задание», если бы у народа возникло ощущение, – живет ли он на Чукотке или это вологодский мужик, или новосибирский интеллектуал, или менеджер РАО, – возникло ощущение «общего дела», «общей страны», «единого народа», я думаю, будущее России было бы обеспечено. Потому что занятый «общим, справедливым делом» русский народ способен совершать чудеса. Как вы считаете, возможен ли – я говорю осторожно – некий «общественный договор»? Чтобы прекратилась изнурительная, истребительная борьба и наступило умиротворение во имя этого «птенца развития»?