Свои продают дороже

А вообще паскудный старикашка этот Кадышев, одно слово — полковник.

* * *

До пола втаптывая акселератор. Змей гнал «Мерседес» в Москву. Это после вчерашнего и после сегодняшнего, в смысле — после приступа и после выпивки. Не жалел себя. А что поделаешь, когда жизнь рушится?!

Раскусил его Виктор Саулович, раскусил, медуза!

Но зачем было после вчерашних громил подсылать журналюгу? Это было не правильно. Змея так не учили.

Вчера его пытались захватить двое вооруженных и еле ноги унесли (теперь-то ясно, что они люди Тарковского).

А сегодня является один безоружный (на это у Змея глаз наметан), и вдруг — приветик вам от Виктора Сауловича, Ну разве не очевидная картина? От Виктора Сауловича — значит, с тем же заданием; не побоялся раскрыться — значит, один стоит четверых. Поэтому Змей среагировал на него, как на достойного противника. Он просто спасал свою жизнь.

И лишь когда журналист уже падал, не успев даже отметить атаку движением глаз, до Змея дошло, что этот мешок ему очень хорошо знаком. Когда Вика закрутила с ним любовь. Змею, понятно, стало интересно, на кого она променяла сочинителя Кадышева, и дружок из управления кадров снял ему копию личного дела лейтенанта Левашова. Секретным оно было только потому, что так положено, а де-факто никаких секретов не содержало: военное образование — кафедра при МГУ, подготовка — месячные сборы, служба — окружная газета. Одно название, что офицер запаса, а по сути — рядовой необученный.

И стало ясно, почему Вежливый прикидывался рэкетиром и не упомянул Тарковского, а журналистик поставил телекамеру и упомянул. Виктор Саулович подозревал писателя Кадышева, но не был уверен, поэтому дал задание Вежливому захватить его и потрясти. Разумеется, имя Тарковского не должно было прозвучать в связи с этой уголовщиной. (Змей и сам бы так сделал: разговорить объект — не проблема, так пускай, не понимая, что и по чьему приказу у него выпытывают, говорит все, что знает.) На тот случай, если писатель окажется не виноват и его придется отпустить или если уголовничков схватит милиция, у них было прикрытие: рэкетиры мы. А Тарковский ни при чем… Но похищение не удалось, и тогда Тарковский подсылает журналистика с невинным приветом. И почтенный сочинитель Кадышев вместо того, чтобы обрадоваться, что Виктор Саулович его не забывает, вдруг чуть не сворачивает интервьюеру башку (ай-яй-яй, кто бы мог подумать!). Купился. А камера пишет, и уже ничего не поделаешь, кто сказал "а", должен и свидетелей убрать.

Был момент, когда Змею хотелось подольше задержать палец на сонной артерии журналистика. Он остановился только по тем соображениям, что спускать его с откоса в машине нужно было еще живого. Труп в таких авариях не сгорает дотла, и патологоанатомы могут определить, как погиб человек: надышался ли перед смертью дымом или упокоился на свежем воздухе, после чего сел за руль и совершил аварию.

Жизнь журналиста была сохранена еще на полчаса, пока Змей стирал конец записи с провокационным приветиком от Тарковского и сажал батарею телекамеры.

Когда оставалось только подогнать «Ниву» и загрузить полуфабрикат, Змей сообразил, что этими мерами можно и ограничиться. Журналистик очнется — ни черта не поймет…

Потом Змея стал одолевать соблазн поговорить по душам: гвоздь в барабанную перепонку — и любой споет «Песнь о Гайавате». И опять его остановило чисто профессиональное соображение: судя по всему, журналистик ничего не знал — приказали упомянуть в разговоре Тарковского, вот и упомянул, как попка.

О Вике за все это время Змей не вспомнил ни в каком контексте — ни «жалко девочку, вдовой останется», ни «так ей и надо, изменнице». Жизнь ее мужу он сохранил только потому, что тот не представлял для него интереса.

* * *

Что ж, Виктор Саулович, подловили вы сочинителя Кадышева, что есть, то есть, но это была комбинация неглупого лоха. Знаете, как вам ответит неглупый профессионал? Никак. Плоды своей победы вы прогадили: надо было повесить на журналистика микрофон и ворваться, когда он валялся без сознания, а запись в телекамере была еще цела. А так вы не продвинулись ни на миллиметр: все те же подозрения без фактов — зато меня предупредили, за что вам сердечное спасибо.

Если только уже не поздно.

Не сбавляя скорости. Змей достал из кармана трубку и зубами вытянул антенну. Он звонил соседу по гаражу, организму достаточно безмозглому, чтобы исполнять, не понимая, и достаточно здоровому, чтобы покараулить квартиру до его приезда.

— Анатолий, это Владимир Иваныч. — Змей отстранил трубку от уха, пропуская поток восторгов. — Ты где сейчас?.. А можешь подскочить ко мне? Немедленно.