Свои, родные, наши!

Она унесла зеркало к столу, и Кира подошла к постели Егора.

– У тебя красивое платье, – широко улыбнулся Егор. – Тебе идет!

Он глаз не мог отвести от этого открытого яркого платья, от распущенных вьющихся волос… Она совсем такая, какой была раньше. Нет, гораздо красивее!

– А тебе идет без бороды, – ответила Кира, глядя на него с не меньшим восхищением.

– Поцелуешь меня? – попросил Егор. – Ну я не могу до тебя дотянуться… Хотя нет, подожди!

Он осторожно начал приподниматься, опираясь на локти… Выше, чем когда бы то ни было! Глаза его были устремлены на губы Киры. И она начала покорно наклоняться, как вдруг Егор закричал от боли и рухнул на кровать.

– Егор, что?! – перепугалась Кира.

– Нога! Правая! – прохрипел он.

Кира бросилась за врачом.

Вместе с ним влетела Евгения Львовна, пронзительно крича:

– Егор, что случилось? Мальчик мой, что, что, что?!

– Нога, – стонал он. – Нога…

Вадим Антонович с озабоченным видом откинул простыню, ощупал ногу Егора – и вдруг радостно воскликнул:

– О, хорошо! Магнезию в вену и куб промедола, – велел он подоспевшей сестре, а потом повернулся к Егору: – Я тебя поздравляю! Это судороги!

– А это хорошо? – простонала плачущая Евгения Львовна.

– Это отлично! – воскликнул врач. – Мышцы сокращаются – значит, оживают. Будем надеяться, судороги повторятся, поэтому кому-то из вас, – он взглянул на стоявших рядом Киру и Евгению Львовну, – надо будет остаться здесь на ночь.

– Я останусь, – сказала Кира.

– Останусь я! – решительно выкрикнула Евгения Львовна.

– Кира, побудешь со мной? – попросил Егор.

Кира радостно кивнула.

Евгения Львовна судорожно схватилась за спинку кровати…

В этот же день она позвонила полковнику Сизову и потребовала, чтобы тот помог отправить Егора в военный санаторий на Черном море, где работают специалисты по реабилитации раненных в позвоночник. Вскоре путевка была получена. Конечно, Егор понимал, что мать хочет увезти его от Киры, но это казалось ему смешным.

На прощанье он спросил Киру:

– Ждать-то меня будешь?

– Всегда, – ответила она.

И они наконец-то поцеловались.

Теперь Егор знал: ничто не сможет разлучить их с Кирой. И ради этого будущего, которое открывалось перед ними, он старался выздороветь как можно скорей.

* * *

Раньше Михаил Иванович читал газеты с интересом, а теперь – с отвращением, как бы по инерции. Разворачивал их – и ворчал:

– Опять одно и то же. Построение демократии… рыночная экономика… новое мышление… А у меня старое мышление!

Не только старики, но и те, кто помоложе, приспосабливались к новой жизни с трудом. Предприятия переходили на какую-то непонятную штуку, которая называлась самоокупаемостью, штаты сокращались, людей увольняли, а найти новую работу было очень непросто.

Лиля впервые после возвращения домой столкнулась с финансовыми проблемами. Конечно, у отца была персональная пенсия, получала пенсию и мать, но, во-первых, на эти деньги содержали дом, а во-вторых, на них жили фактически пятеро: Говоров, Таисия Александровна, Лиля и две ее дочери. Аришка еще училась в школе, Кира восстановилась в институте, но стипендию ей пока не дали. Да и что там за деньги, та стипендия! Кое-что подбрасывала Катерина, которая жила в Доме с лилиями и считала теперь своим долгом оплачивать свою комнату. Деньги у нее были – нашла каких-то спонсоров и открыла бар, который вполне преуспевал. Как ни стыдилась Лиля, но приходилось брать у Катерины деньги.

Сама Лиля устроиться на работу никак не могла. В театре должность завлита вообще упразднили – все было отдано на откуп режиссерам, которые сами выбирали пьесы для постановки и отчаянно искали спонсоров – теперь это слово стало очень модным. Лиля продолжала писать, но издаваться пока не удавалось, да и вообще – писательским случайным заработком не проживешь! Она долго ломала голову, как заработать. И вот однажды к ее машине бросился какой-то человек и начал умолять подвезти на вокзал – он опаздывал на поезд. Лиля подвезла его, а он бросил на сиденье трешку…

Лиля хотела было догнать его и вернуть деньги, но человек уже исчез в вокзальной сутолоке. Она посмотрела-посмотрела на эту трешку – и вдруг поняла, что судьба дает ей шанс заработать, причем очень неплохо!

Лиля не стыдилась «грачевать» – так назывался в Ветровске левый шоферский заработок. После того как она мыла посуду в лондонском ресторанчике и продавала свою косу, – чего ей было стыдиться?

Теперь она до поздней ночи колесила по городу. К ней особенно охотно садились женщины, да и сама Лиля предпочитала возить именно пассажирок: не хамят и не лезут с дурацкими вопросами типа что она делает сегодня вечером.

Как ни странно, зарабатывала она неплохо… Правда, благоразумно старалась не подсаживать знакомых. Ветровск – город маленький, и совсем ни к чему, чтобы отец узнал, каким образом она зарабатывает.