Свой с чужим лицом

На подобное везение он даже не рассчитывал. Но всякое бывает.

– Не молчу я, товарищ лейтенант, – с обидой произнес Пахомов. – Говорю как есть.

Лейтенант ставил задачу рублеными фразами.

Сержант выслушал его, озадаченно почесал затылок, облизнул пересохшие губы и проговорил:

– Через турбинный завод, стало быть? Да, это самый очевидный путь. Его развалины даже отсюда видны, там бои не идут, танки не проедут. Можно попробовать. Я эту местность хорошо знаю, вернее, знал. Там вряд ли что могло измениться. Небольшая промышленная зона, улица Коммунаров, затем еще парочка. Клуб завода шарикоподшипников как бы особняком стоит. Там маленький сквер, деревья.

– Ну, все, сержант, в твоих руках наши жизни и вся ответственность. Ломай голову, веди нас, Сусанин. По машинам, бойцы! Рассредоточиться равномерно, держать наготове пулеметы, под пули не лезть! Левитин, в замыкающую машину, я буду во второй! Дистанция между грузовиками – тридцать метров! Помолились на ночь? – пошутил он.

Без суеты не обошлось.

– По коням! – заорал сержант. – Всем лежать, над бортами не парить!

Суетились автоматчики, лезли в машины, вили гнезда в кузовах.

До окраин турбинного завода колонна добралась без происшествий. Городские предместья затянул смрадный дым, поэтому водителям пришлось сбросить скорость. Справа и слева – на улицах Промышленной и Трикотажной – шел бой. Противник сопротивлялся, медленно отходил. Немцы ожидали подкреплений, до последнего верили в победу. Но, согласно донесениям армейской разведки, резервы у фашистов отсутствовали.

Справа, на Трикотажной, положение было лучше. Красноармейцы углубились на пару кварталов, подтянули пулеметы и пресекли попытку неприятеля перейти в контратаку. Командиры копили силы для очередного рывка.

Слева, на Промышленной улице, что-то шло не так, войска топтались на месте. Чадили подбитые танки. Немцы стреляли из полевых орудий, сопротивлялись с невиданным упорством.

Невзрачные избы частного сектора облепили гребни оврагов. Через лощины, заваленные мусором и снегом, были перекинуты чахлые мостки. Танковые колонны здесь встали бы. Грузовики ползли по мосткам, скрипели хлипкие конструкции. Пехотинцы спешились, шли за машинами. Грузовики взобрались на косогор, встали, автоматчики забрались в кузова.

Им крупно повезло. Данный участок пулеметы не прикрывали. Все свои силы немцы бросили в бой.

Колонна погрузилась в низину. Водители на свой страх и риск выключили фары. Нельзя было привлекать внимание.

На улице Промышленной рвались снаряды. Что происходило справа, понять было трудно, но и там, похоже, все смешалось. В окрестностях турбинного завода не было ни одной живой души. Вздымались покалеченные стены, громоздился мусор. Грузовики петляли между кучами битого кирпича. Напряжение росло.

Шубин стиснул рукоятку автомата, вглядывался в лобовое стекло. Толик Иванчин, закусив губу, вертел баранку, жирный пот стекал по его лбу. Обычно не скупой на комментарии и присказки, сегодня он помалкивал.

Турбинный завод был разнесен вдребезги еще в октябре. Здесь пытался закрепиться наш отступающий батальон и подвергся артобстрелу. Тела убитых красноармейцев собирали местные жители под присмотром немецкой охраны. Ни к чему был оккупантам под боком такой рассадник заразы.

Головная машина внезапно остановилась. Глеб напрягся. Но вроде все нормально. Какая-то преграда на дороге. С кузова спрыгнули несколько человек, побежали растаскивать завал. Приподнялся пулеметчик с «дегтярем», зорко озирался.

Вылез на подножку водитель головной машины красноармеец Каратаев, плотно сложенный, рассудительный, далеко не юный, тоже стал оглядываться. Сержант Пахомов нервничал, энергично жестикулировал. Мол, быстрее!

Бойцы натужились, оттащили огрызок бетонной плиты, бросились обратно в машину.

Застыл в тридцати метрах грузовик, замыкающий колонну. В кузове шевелились размытые силуэты.

Водители снова объезжали препятствия. Мимо проплывали изувеченные стены заводских корпусов, разбитый башенный кран, похожий на скелет динозавра. Зияли провалы в кирпичных стенах. Валялся раскрошенный стенд с портретами передовиков производства.

Пахомов неплохо ориентировался на местности. Остановок больше не было. Сугробы здесь не скапливались, снег выдувался.

Машины миновали покалеченную заводскую ограду, несколько раз сворачивали. Мелькали низкие барачные строения. Грохот боя то отдалялся, то нарастал, вызывая у водителей резонное желание утопить педаль.

Пролаяла пулеметная очередь. Она явно была не шальная! Справа ухнул разрыв мины. Из кузова выпал боец, пораженный осколками. Ранение было смертельным. Парню порвало артерию, и кровь хлестала как из ведра. Он скреб ногтями заснеженную грязь, дрожал в конвульсиях.

Ругнулся Пахомов. Жив еще сержант. Без него сегодня как без рук.

Противник обнаружил три полуторки у себя в тылу. Среди мглистых строений забегали люди. Снова ударил пулемет, сеял смуту и смерть. Взвыл боец в головной машине.