Свой среди своих

– Достаточно серьезные. – Егор откинулся на спинку стула. – Для пропагандистов идейки «ичкерийской независимости» сотрудничество с «Демократом» и «Семенем» весьма выгодно. Расширение круга читателей, сближение с нашими питерскими борцами за отделение Северо-западного региона от России, вовлечение в писанину молодых выпускников журфака, которые сейчас околачиваются у порога наших правозащитных изданий, перекраивание старых статей на новый лад… Фактуры у «Кавказа» маловато, в основном сплетни, пропагандистские лозунги и крайне шаткие с логической точки зрения «показания очевидцев», так что новый регион для них – возможность перевести дух, запустить слегка измененную лежалую информацию под видом свежей и подготовиться к следующему витку работы. Финансирующие их зарубежные структуры будут удовлетворены и перечислят очередные транши… Плюс можно разгрузить «Новейшую газету».

– Зачем? – поинтересовался подполковник.

– "Новейшая" стала уже пережимать как количеством негатива, так и его значимостью, – объяснил Мальков. – Читатель начал уставать.

– Вы думаете?

– Да. Пока шли по одному на номер материалы то о лагерях беженцев, то о гонениях на коренное население внутри Чечни, поддерживался некий информационный баланс. Но когда в один номер стали ставить по две-три статьи на одну тему, получился перебор. Последний пример: в тридцать восьмом номере на первой полосе – материал о «чудовищной ковровой» бомбардировке села, в процессе которой почему-то гибнет всего один человек, на третьей – рассказ Ани Билятковской о ее очередной вылазке в закрытую для журналистов зону и, естественно, опять байки о «ямах для задержанных», пыточных камерах и садистах из числа следователей департамента[5]. Пятая полоса – изложение происходившего на сессии ПАСЕ

[6] с упором на визит в Брюссель ичкерийского министра иностранных дел", восьмая – рассказ о пикете в поддержку идеи чеченской независимости в Гатчине. Розничные продажи пошли вниз, я проверил.

– Насколько уменьшилась розница? – прищурился Рыжиков.

– Процентов на пятнадцать. – Егор был готов к вопросу начальника отдела. – Естественно, их главный редактор утверждает обратное. И ставит в выходных данных тот тираж, который ему нравится. К реальному количеству выпущенных и, тем более, проданных экземпляров цифирь на последней странице отношения не имеет.

– Наши «Демократ» и «Семя» мелковаты против «Новейшей», – задумчиво сказал подполковник. – У них совокупный тираж, если я не ошибаюсь, до полусотни тысяч не дотягивает… К тому же «Семя» – чисто региональное издание.

– Логинович, он же – Светлана Гаврилюк, – усмехнулся Мальков, вспомнив дамский псевдоним ведущего журналиста «Невского семени», – сотрудничает с массой мелких газетенок по всей стране и сбрасывает им копии своих статей. Так что тотально охват может быть даже выше, чем у «Новейшей». Надо посчитать…

– Что ж, посчитайте, – согласился Анатолий Викторович. – А теперь по тому вопросу, по которому я вас вызвал. Про «Набат»[7]

знаете?

– Конечно. Сегодня последний день учений, если мне не изменяет память.

– Не изменяет. Так вот, – подполковник проводил внимательным взглядом юркнувшего в пещеру сома, – заболел один из «террористов», захватывающих самолет. Его надо кем-то заменить. Сможете принять на себя сию почетную обязанность?

– Конечно. – Егор сел прямо. – Надо, значит, надо. Когда ехать?

– Через полчасика. – Рыжиков посмотрел на часы. – Поедете вместе с переговорщиками. Они объяснят вам ваши функции…

– Слушаюсь. – Мальков поднялся со стула. – Но я могу не успеть с отчетом.

– Накиньте себе лишние пару дней, – позволил подполковник. – Спешка в нашем деле не нужна. Главное – качество.

– Ясно. – Егор посмотрел на разрезвившихся барбусов, устроивших гонку с преследованием вокруг возвышавшегося на дне аквариума керамического макета средневековой крепости. – Разрешите идти?

– Идите. – Анатолий Викторович крепко пожал руку молодому сотруднику. – Желаю удачи.

***

Один из пяти заместителей начальника УФСБ, возглавляющий СЭБ[8], генерал-майор Александр Сергеевич Щербаков на людях обращался к первому заму начальника Управления генералу-лейтенанту Ястребову исключительно на «вы» и по имени-отчеству – Владимир Сергеевич, тот отвечал ему аналогично. В приватной беседе знающие друг друга двадцать пять лет генералы отбрасывали ненужные формальности.

– Гибель Гордеенко могла быть и не случайной. – Щербаков, в отличие от некурящего Ястребова, почти не расставался с сигаретой. – Я не настаиваю, но…

– Саша, эксперты из Управления в Черноморске всё тщательно проверили и перепроверили. Если бы было хоть малейшее подозрение, в заключение бы это попало. Ты сам его читал. – Первый заместитель начальника УФСБ покрутил в пальцах остро отточенный карандаш.

– За два часа до аварии Гордеенко видели возле гостиницы с папкой в руках, – напомнил начальник СЭБ.

– С бумажной папкой…

– С бумажной, – согласился Щербаков. – Но куда она делась?

– Сгорела при пожаре, – пожал плечами Ястребов. – Если от микроавтобуса один остов остался, то что говорить о бумаге…