Своя Игра (СИ)

Вампир, как и я, скептически хмыкнул, сомневаясь, что эльфийская магия удержит арката, тем более что и действие у браслета вроде бы иное.

— Там камровые вставки, — сказал Ильс, — чтобы при необходимости можно было остановить… — он оборвал объяснение на полуслове, заметив, как жадно прислушивается к его словам Пол, но мы уже и сами поняли, что жертвой проклятия мог стать и сильный маг, а тура-найлис, не находя выхода, может сделать Орудием и своего носителя.

Прихватив с собой Юсвея для моральной и магической поддержки, Ксан подхватил с земли тело Шестнадцатого и отправился в одиночную… хм, спальню. Мы же собрались в гостиной, где хозяйничающие в подполье тиары накрыли к нашему приходу стол и даже успели его частично оприходовать. Но есть никому не хотелось, все выжидательно уставились на Лирэя, единодушно назначив его рассказчиком.

Вот тут-то и выяснилось, что аркаты — это вовсе не аркаты, и соответственно, тиары раньше тиарами не были. Чья-то злобная воля и не менее злобная магия исковеркала судьбу и память двух народов, поменяв их местами и сделав рабами тех, кто никогда и никого не порабощал и созданную ими новую расу считал своими младшими братьями.

— Плюм, — падает на мокрый скользкий камень очередная капля.

— Плюм, — подхватывает через миг ее товарка.

— Плю-ю-ю-мм, — хором звенят паршивки, сбиваясь в водяную стаю.

Вот уж не думал, что буду ненавидеть капель.

Красиво?

О да. Красиво. В лесу или парке после теплого дождика, когда солнце золотит капли, а ветерок, срывая их с листьев, заставляет петь.

Но не в узкой тесной пещере, похожей на гроб, когда, стоит только лечь, голова упирается в ребристый жесткий камень, а ноги почти касаются холодной, покрытой мхом стены, в выщерблине которой течет ручей, а на извороте капли срываются и гулко бьют о стылый каменный пол.

Ну что? Красиво? Давайте, любуйтесь. Что ж замолчали? Я же знаю, что вы здесь. Я же знаю, что он не оставит меня одного.

Я не один. Не один. Нет. Есть еще, есть…

Нет, я не сумасшедший. Сами вы…

Следите, подсматриваете… Молчите.

А чего молчите? Вот он я. Никуда не сбегу.

А куда бежать, когда все предали? Меня? Да если бы только меня. Всех. Друг друга.

Нет, я не один такой. Не один…

Или один? Ну как они могли в такое поверить? Как?

А стихии? Почему предали они? Почему молчит камень моей опостылевшей клетки, не позволяя мне пройти? Почему воздух воротит свой нос, не желая передать мою просьбу о помощи? Огонь и вовсе пропал. Про воду уж я не говорю — эта предательница только и может, что раздражающе зудеть над ухом.

О нет. Не уходи. Прости. Я не выдержу тишины. Пусть будет хотя бы капель. Хотя бы…

Я знаю, что ты не враг мне, но почему же ты молчишь? Почему?

Ша-рион? Опять Ша-рион?

Но его силы не хватит зачаровать сразу все стихии.

Или теперь хватит?

Или это тот… кого старик назвал Создателем?

Нет, Создатели на это не способны. Старик ошибся. Ведь он всего лишь человек. Игрушка Биаты.

А теперь мы все игрушки. И я. И Биата. И даже старик…

Не могу вспомнить его имя. Биата притащила его еще ребенком, пожалела. А сейчас он, наверное, уже мертв. Кому нужен старый человек? Уж точно не новым аркатам. Ша-рион его поди и не кормит. А Биата…

Нет. Он обещал сохранить ей жизнь. В обмен на эту клетку. Ей и сыну.

Он скоро должен родиться. Грай Баратти. Мой сын.

Или уже родился…

Не знаю, сколько я здесь…

А вода молчит. И воздух. И… все молчат.

Молчите? Хорошо, молчите. Я не прошу вас отвечать мне. Я уже давно говорю сам с собой. Но передать послание вы можете? Биате. Моей Биате.

Я даже не надеюсь на ответ.

Просто послание. Прикосновение ветра. Каплю воды на щеке. Выросший у ног цветок.

Она увидит. Она поймет. Биата Баратти. Моя любимая арката. Или уже тиара?..

Просто послание. Разве я много прошу? Разве я не делился с вами своей силой, питая Долину? Как и все мы. Каждый день, каждый час, каждый миг. Разве не были мы единым целым — стихии, Долина и аркаты?

А что же теперь?

Он и не узнает. Не поймет. Не почувствует. Мой сын… Неужели он обречен до конца дней своих носить ошейник и созданный мною стабилизатор, превратившийся в капкан для моего народа?

Неужели никогда? Неужели он не узнает? Неужели она не вспомнит?

Рассказать?.. Но как? Из этой ловушки нет выхода. Я искал, долго искал. Пока силы были. И потом. До боли, до изнеможения, до потери самого себя…

Я почти исчез, почти растворился, стал просто воспоминанием о самом себе.

Воспоминанием?.. Памятью. Я должен стать памятью. Его. Ее. Всей нашей расы.

Не надеясь на помощь или хотя бы ответ…

— Грай, — гулко стучит по камню крупная капля.

— Люблю тебя, — раскатисто барабанит по полу плеснувший ручеек.

— Помню, — теплыми губами касается щеки легкий ветерок.

Помню. Я тоже помню. Я все помню.

И она вспомнит. И Грай узнает. И другие дети.

Как для воды не существует преград, так и моя память, будто вода, выберется на свободу из этой клетки. Как вечен и тверд камень, так и наша память устоит в веках.

Вы только испейте воды, почувствуйте мощь камня, и вы все вспомните. Отдайте стихии всего себя, и тогда вы поймете, что такое счастье.