Своя радуга

Судя по тому, что сам "носитель" лежал здесь, припорошенный как и все вокруг грязноватой пылью, умные процедуры костюма ему не помогли. Андрей прислушался к себе положил ладонь на голову доспеха и нащупал легкое утолщение за "челюстью", нажал. И маска лица доспеха тускло расцвела под коркой грязи. Андрей в несколько движений смахнул с лицевой панели костюма пыль, и посмотрел на данные. Незнакомые-знакомые символы – данные мед-бота, все показатели жизнедеятельности на нуле, чего и следовало ожидать… Тогда он сунул руку под мышку костюма и простучал по грудине замысловатую партию кончиками пальцев, будто бесшумную мелодию на фортепьяно. Там, на груди костюма не было никаких кнопок, тот воспринимал сгналы давления непосредственно своими искусственными мышцами. И сейчас Андрей ввел в него код экстренного сброса. Костюм помутнел и с треском начал расходится, расползаться, искуственные мышцы лопались, раскручиваясь освобождая своего носителя. Сухо щелкнул, будто скорлупа грецкого ореха, шлем, и лицевая часть обозначилась по контуру лица трещиной. Андрей торопливо ухватил лицевую пластину за свитую в косы бороду и откинул её в строну.

Под забралом открылось лицо. Вполне человеческое, по-своему красивое. Мощный нос, широкий лоб, серые мертвые глаза невидяще и упрямо глянули куда-то за спину Андрею. Здоровенный наголо бритый мертвец лежал в остатках своего боевого облачения. Андрей сбросил жгуты остатков костюма с живота и увидел там огромную обугленную рану. Да уж, тут медблок доспеха помочь не мог. Этот был уже не жилец… Но как странно. Судя по следам бой здесь был годы назад. А владелец костюма выглядел так, будто с его смерти и не прошло и нескольких минут. Непонятно… Впрочем, загадок здесь и так хватало. Андрей протянул руку и снова взял отброшенный ранее излучатель. Новая память подсказала – он нажал на пупырь на боковой части и на верхнем торце бруска из корпуса выросла арка в которой тускло замерцала прицельная сетка. Запасной прицел… В штатном режиме прицельная марка должна проецироваться прямо нашлемный дисплей боевого доспеха. Но сойдет и так.

Сойдет?.. Перебила внедренную ему память его истинная – ничего себе "сойдет". Удобно. Дивно. Удивительно… Нажать другую кнопку – на боку тускло засветился индикатор заряда. Почти нулевой. Остаточный заряд… Впрочем, этого может хватить на выстрел-другой, пусть ослабленный. Андрей снова оглядел страшно израненные стены. Ослабленный – по здешним меркам.

Андрей подцепил пальцем и вытянул из приклада излучателя ленту ремня, зафиксировал на нужной длине и повесил агрегат на плечо. Трофей… Привычное слово успокоило. Хоть на миг придало этому сумасшедшему месту оттенок упорядоченности. Он глянул на лежащего на пандусе мертвеца. За краткое время тот страшно изменился. Глаза помутнели и ввалились, рот приоткрылся, по лицу расплылись трупные пятна. Будто время, которое заморозилось для него в герметичном костюме на долгие годы после здешней битвы, теперь торопилось взять свое. Андрей понял что будет дальше, и наблюдать не хотел. Мертвых во всех видах он на войне повидал достаточно. Теперь он был как-никак вооружен. Нужно было решать, что делать дальше. Попробовать понять, куда он попал… Выбираться из этой дыры… Да. Но сначала. Он оглядел тянущиеся по периметру ряды дверей. Камеры. Что если в них сидит еще кто, попавший сюда так же как он. Надо проверить.

Он огляделся, спустился с пандуса и решительно зашагал к ближайшей двери на первом ярусе. Новая память не подводила. Ладонь на панель управления справа от двери, и в самой двери будто прорезалось окно. Там за коном была такая же круглая камера, как та в которой он очнулся. Такая – и отличная. Потолок ее был разверзнут уже знакомыми лепестками и с него свисал какой-то… кокон. Это слово первым пришло на ум. На каких-то полумеханических тяжах и щупальцах висело опутанное трубками и проводами ложе, и в этом ложе едва проглядывался человек – а вернее его уже полуистлевший остов, с бессильно свешенной к полу рукой. Так… Подумал Андрей. Значит вот так. В камеры через потолок. А если нет соответствия каким-то стандартам – как меня – сбрасывают через пол. Эти камеры как трубы с заслонками… Конвейер. Концлагерь! Нацистское место. А с этим бедолагой видимо изначально что-то не задалось. Застрял. Может и в себя прийти даже не смог… Мерцающий дед жаловался, что у него трудности… Здесь все слишком старое. Все исчерпало моторесурс.

Следующие две комнаты были пусты и раскрыты, зияя проемами с дверными языками подвернутыми к потолку. Миновал их, приложил ладонь к очередной закрытой. Экран просветлел. Уже знакомая камера, разве только не такая обшарпанная на вид. И на её полу бился и корчился в конвульсиях человек. Живой! В камере плавал желтоватый дым.