Свояченица

Алексей так же упрямо подчеркнул:

- Но только не благодаря Борису!

- Слушай, умник, прекрати! - Анна уже с трудом сдерживала хамство. Что-то у вас с Любой, несмотря на все твои теории, не очень-то всё складывалось!

- Так я об этом и говорю. Для создания семьи требуется особый талант. С возрастом становишься умнее. И перестаешь ценить ноги за их длину.

- А за что же их ещё можно ценить? - заинтересовалась Анна. - Не за ширину же!..

- За ширину мы, зрелые художники, ценим бедра! - Алексей самодовольно подкрутил несуществующий ус.

- Лёш, ну хватит! - взмолилась Анна, но Алексей патетически продолжил:

- Твои ноги, Аннушка, я ценю за то, сколь долго они могут носить на себе тяжкое бремя твоего тела!..

- Ах ты бесстыжий!

Она запустила в зятя кухонное полотенце, скривилась от боли, вызванной резким движением, и услышала:

- Ну вот, теперь вы уже и дерётесь! - На пороге стоял возмущенный Юрка. Он всё ещё находился под впечатлением от свидания с Маринкой и чувствовал себя бесконечно взрослым и грустным.

- Это тебя Бог наказал! - мимоходом заметил Анне Алексей, а племянника успокоил: - Не бери в голову. Милые бранятся - только тешатся! - и увернулся от летящей в его голову прихватки-рукавицы. - Видишь, у матери зарядка. Доктор прописал, вместо массажа. Чтоб худела поэнергичней...

Анна зашарила глазами по веранде, в поисках, чем бы ещё швырнуть в распоясавшегося художника.

- Мам, ну чё ты, как маленькая, - укоризненно отобрал у неё из рук пластмассовую салатницу сын. - Дядя Лёша шутит же!

- Достал своими шуточками, - обиженно произнесла Анна и демонстративно повернулась к ним спиной.

- А кто-то говорил, что извёлся, пока меня не видел! - снова поддел её Алексей. - Ну всё, не буду, не буду! Мир! - заверил он, заметив, что рука Анны снова потянулась к миске.

- Да ну вас! - Юрка понял, что близкие ему люди опасности друг для друга не представляют и сказал: - Я наверху ещё не был, лучше поднимусь к Катюхе.. (Он хотел в тишине и покое подумать о странностях взаимоотношений мужчин - к которым уже себя причислял - и женщин).

- Только потише! - снова скривилась мать, теперь уже от скрипа старых ступенек.

Прошло несколько минут в полном молчании. На стене грустно и медленно, умирающим сверчком тикали ходики.

Анна встала, нервно прошлась по кухне, чувствуя неловкость и не зная, как разрядить обстановку. Алексей молча смотрел на её маетные движения, потом протянул руку, зацепил свояченицу за локоть, подтянул к себе...

- Анька! - неожиданно он уткнулся лицом ей в солнечное сплетение, выдул горячий воздух. Она отстранилась, но Алексей не отпускал, наоборот, обеими руками крест накрест обхватил её спину и снова вжался головой.

У неё внутри всё завибрировало.

- Что с тобой, Лёш? Ты меня ни с кем не перепутал? грубовато-язвительно спросила Анна, не зная, куда девать руки. - Отпусти! С детства щекотки боюсь!

- Это потому, что ты ревнивая. - Алексей поднял к ней ухмыляющуюся небритую рожу и добавил: - Видишь, врал великий Козьма Прутков, утверждая, что нельзя объять необъятное.

Анна яростно вцепилась в его космы:

- Как ты мне надоел, дикобраз!

- Нюшка, наступит ли конец моим мучениям? - пожаловался он, вынужденно глядя в потолок. - Когда же одна изящная дамочка, - при этом он, кривясь от боли, оторвал от своих волос её руки и скрутил их у неё за спиной, - когда эта могучая бой-баба перестанет прыгать по мне, как горная козочка по уступам скал?..

Анна в это время как раз пристукнула пяткой его ступню сорок пятого размера:

- Не выношу насилия! Отпусти!

- Я - тем более, голубчик! - вспомнил он гримершу и усадил сопротивляющуюся Анну к себе на колени.

Она притихла, перестала дергаться, но ехидно заметила:

- Ноги устанут! От такой-то тяжести...

- Не-а, - парировал Алексей. - Они ничего не чувствуют, Ань, ты же мне их отдавила! - он держал её бережно, как маленькую.

- Что с тобой, Лёшка! - снова переспросила она тихо. - Вы хочете песен? Их нет у меня...

- Зато у меня есть... - Так же тихо, совсем на ухо, ответил он. - Я...

- Последняя буква в алфавите, так меня учили в детстве... - Анна уже шептала, замирая от нежности. Её стала пробивать нервная дрожь.

- В какой-такой умной книжке ты это прочитала? Молодец! Хорошо усвоила уроки золотой беззаботной поры. Просто отличница!.. - Алексей водил носом где-то за её ухом и продолжал нашептывать, играя её именем, пробуя его на все лады, как сластёна - конфетки-ассорти: - Нюшечка... Нюрочка... Анечка... Анюта... Неточка...

Она только слушала, наслаждаясь, с замиранием ждала очередного варианта и тратила все усилия воли на то, чтобы он не заметил, насколько взволновал её.

- Лёш, в самом деле, Юрка сейчас войдет, что он подумает?

Для Алексея это не было аргументом, он по-прежнему не собирался её отпускать:

- Порадуется, что мы помирились... был ли хоть один момент в твоей жизни, моя дорогая родственница, когда ты думала о себе? Только о себе?.. В единственном числе?..

Анна молчала, размышляя. Пожала плечами, потом покачала головой:

- Не помню... не знаю...