Своё никому не отдам

— По всему выходит, что так и есть. А ещё от того, что людей безродных ты стал к себе приближать и давать им поручения, каких я только именитых да знатных удостаивал. Вот и приметили, что мир их рушится буквально на глазах, а почва уходит из-под ног. По всему получалось, будто вот-вот прогонишь ты слуг своих и лишишь их средств к существованию, потому, что не надобны они тебе более.

— Не может быть, чтобы ты, когда гибель свою и Никиты инсценировал, не сумел предположить подобного развития событий, — горько стало Грише и обидно.

— Никто и не собирался ничего инсценировать. Отравили нас с ним, наверное медовухой. Потому что матушка за ужином к ней не прикасалась и никакого недомогания в себе не почуяла. А мы пошли в кабинет, чтобы беседу продолжить и ещё по пути обоим дурно сделалось. Понятно, что от яду, принятого одновременно. Пока не скрутило совсем выпили воды прямо из ведра, что у конюшни стояло, вытошнили и побёгли к его галере — поспешать решили к травнику, что на Вельям-острове проживает. Ведает он и отравы и чем спасать от них.

Гвардейцы тех постов, что по пути встретились, помогли нам добраться до пристани, а то ноги иной раз не держали. А командир корабля собрал лучших гребцов из других экипажей, и пошел, что есть духу куда велели. Мы-то с Никиткой вроде как в бреду уже были, помним как доктор откуда-то взялся и пичкал он нас гадостью невыносимой, что на зубах скрипела. Опамятовались уже на Вельям-острове, вот тут-то братец твой и поведал, что тебя уже венчали на царство — он моложе, потому и оклемался раньше. Выходил нас знахарь, отпоил.

А к берегу мы не в порту пристали — капитан сразу привёз нас к знахарю и галеру чуть не у его порога на песчаную косу вытащил, чтобы штормом её не побило. Там по окрестностям людей негусто живёт, потому и про прибытие наше вести никуда не разошлись. Так вот Никита и предложил мне оставить всё, как вышло, пока мы с ним не оправимся окончательно — долго ещё слабыми оставались. А командир галеры — он ведь тоже Вельяминов, из тех мест родом, родня он нам дальняя — объяснил, кому надо, что не стоит лишнего болтать. Только к маменьке надёжного человека послал — она и приехала за нами ухаживать.

Может, куда какой слушок и просачивался, но мы из тех мест ушли. Есть в родных краях где и корабль спрятать, и самим укрыться. Вот такие дела.

Окончательно выздоровели только после того, как испов прогнали. Никита с галерой на запад ушёл на Фёклин-острове цитадель ставить и дозорную службу налаживать. Полагает, что сумеет в тени оставаться — Никит Вельяминовых в Рыссии много, так что не сразу поймут, что царевич. Ну а я сюда подался. Сижу тихонько, никому не показываюсь.

— Душно небось, в шкафу-то сутками находиться? — Гришу уже тянет в сон и мысль его не слишком чётка.

— В шкафу? — Иван Данилович рассмеялся. — Нет, я у Бори Кикина живу. Отсюда дверь ведёт через тайный проход из дворца за изгородь. Отдохни, сынок. Тебе надо сил набираться.

***

Вставать и ковылять с костыликом Гриша начал на третий день, а потом дела пошли на поправку значительно веселее. Папенька появлялся из шкафа по утрам, когда Наталья была занята государственными делами, а маменька проводила с сыном много времени каждый день, оставляя ночь в распоряжение невестки, "низкое" происхождение которой перестало иметь для неё значение после того, как третий ребёнок подряд устроил личную жизнь, демонстрируя полное презрение к традициям. Старший только пока ни с кем не соединил своей судьбы — как-никак престолонаследник… в недавнем прошлом.

***

Скампавея под парусами скользит по глади моря. Вёсла сложены под банками и не занятый работою экипаж радуется хорошей погоде и теплу, сидя ближе к кормовой надстройке. Молчат морячки, делают вид, что дремлют, а сами прислушиваются к разговорам, что ведут пассажиры — государь с государыней. Они нынче на Ендрик едут, дела у них там. Юный мичман — командир корабля — надутый от гордости словно индюк — пытался поначалу лихо покрикивать, распоряжаясь, чтобы что-то потянуть или потравить, но помаленьку успокоился и перестал суетиться.

Эскорта у них нет. Кто в этих водах посмеет напасть на боевую единицу, вооружённую двумя длинноствольными пушками? Да, калибр этих орудий невелик, зато снаряд пролетает целую милю меньше, чем за четыре удара сердца. Хотя, если по-новому, как нынче повелось, то семьсот метров в секунду — вот такая скорость достигается на дульном срезе. Двухметровые нарезные стволы из прекрасной рысской стали позволяют уверенно попадать и за четыре, и за пять километров, а масляный гидравлический демпфер спасает корпус не слишком большого корабля от потрясений при пальбе. Даже линейный корабль бриттской постройки пожалеет, что связался с этой кусачей крошкой.

Но вряд ли такая встреча возможна, потому что с сигнальной башни, которую они миновали час назад, оповещения о чужих военных кораблях в водах Рыссии не было. Это надёжно в округе километров на триста — дальше цепь вышек пока недостаточно густа, чтобы перекрыть все опасные направления. Это — дело времени.