Сын Человеческий

Когда же возникли первые «портретные», несимволические изображения Христа? Установить это пока едва ли возможно. Ведь во время гонений христианские молитвенные дома неоднократно подвергались разгрому, поэтому многие фрески и статуи до нас просто не дошли. Известно только, что тот образ Христа, который стал общепринятым в иконографии [Высказывалось предположение, что этот образ имел прототипом лик на Туринской плащанице. О ней см. ниже в приложении 2], появился около III–IV веков или несколько раньше. [26] Но даже если археологи и не обнаружат более древних изображений такого типа, это никак не может служить доказательством существования культа «бога Иисуса».

Мы напрасно пытались бы найти упоминание об этом божестве в каком–либо справочнике по мифологии. И это вполне понятно. Ни античные тексты, ни археологические памятники ничего не говорят о боге Иисусе, который якобы почитался в дохристианском мире.

Нечто о «прототипах» Христа в мифах, легендах и истории

Поскольку изобретение нового бога потерпело неудачу, мифологисты продолжали отыскивать буквально по всему свету другие «прототипы» евангельского Христа. В первую очередь они использовали с этой целью античные мифы о страдающих богах, не упуская и случая сослаться на первобытные тотемы, фетиши и шаманов. Легкость, с какой проводили подобные аналогии, была поистине поразительной. Вспоминается знаменитая сцена на Патриарших прудах из «Мастера и Маргариты», где самоуверенный Берлиоз «просвещает» Ивана. «Нет ни одной восточной религии, — говорит Берлиоз, — в которой, как правило, непорочная дева не произвела бы на свет бога. И христиане, не выдумав ничего нового, точно так же создали своего Иисуса, которого на самом деле никогда не было в живых. Вот на это–то и нужно сделать главный упор… Поэт узнавал все больше и больше интересного и полезного и про египетского Озириса, благостного бога и сына Неба и Земли, и про финикийского бога Хаммуза, и про Мардука».

Когда Булгаков писал свой роман, целая армия таких Берлиозов — дипломированных и полуграмотных — усердно промывала мозги наивным Иванушкам. Итоги их трудов были представлены на большой схеме–картине, которая долго красовалась в ленинградском Музее истории религии и атеизма Академии наук СССР. [27] В центре схемы — изображение Христа на зловещем фоне скрещенных мечей; к Нему тянутся нити от фигур богов и мифических героев Греции, Малой Азии, Египта, Персии и даже Индии. Посетитель музея мог проследить, как из обрывков язычества «формировался» миф о Христе. Вот рождение Будды, бегство Исиды с младенцем Гором, распятие Митры и Марсия, оплакивание Адониса и Аттиса, Воскресение Осириса. Почти все главные эпизоды евангельского рассказа! Есть над чем призадуматься…

Но достаточно хотя бы вкратце узнать содержание мифов обо всех этих рожденных, распятых и воскресших существах, как станет ясно, что перед нами «берлиозовская» фальсификация, рассчитанная на неосведомленность широкой публики.

О чем же на самом деле повествует мифология?

Еще в VI веке до н. э. греческая поэтесса Сафо упоминала о культе Адониса

, распространенном в Сирии. Под именами Думмузи, Таммуза, Адона его издавна знали жители древнего Востока. Адонис — бог, олицетворявший растительность, которая увядает осенью и оживает весной. Миф говорит о нем следующее: Адонис был возлюбленным богини Афродиты. Он погиб от смертельной раны, которую нанес ему в горах огромный кабан. Афродита долго оплакивала юношу, и скорбь ее тронула Зевса. По его приказу Аид, царь преисподней, обещал каждый год на время отпускать умершего из своих подземелий.

Фригийский пастух Аттис, герой другого мифа, пал жертвой ревности богини Кибелы. Разгневавшись, она навела на Аттиса безумие, и тот в порыве неистовства оскопил себя и умер, истекая кровью. В память об этом жрецами Кибелы и Аттиса могли быть только скопцы. Этот малоазийский культ сопровождался плясками и оргиями. В 204 году до н. э. он был официально принят в Риме.

Закономерен вопрос: чем же мифы об Адонисе и Аттисе походи на евангельскую историю?

Не лучше обстоит дело с якобы «распятым» Марсием. Согласно мифу, сатир Марсий, прекрасный игрок на флейте, сопровождал Кибелу, когда она оплакивала Аттиса. Погиб Марсий из–за своего честолюбия. Он рискнул вызвать на музыкальное состязание самого Аполлона и, проиграв, испытал на себе ярость неумолимого бога. Аполлон привязал неудачника к сосне и, изувечив его, содрал с него кожу. [28]