Сын Человеческий

Так, Ириней сообщает: «Старцы, видевшие Иоанна, ученика Господня, рассказывали, что они слышали от него, как Господь учил о тех временах и говорил: придет время, когда станет произрастать такая виноградная лоза, у которой будут десять тысяч ростков, на каждом ростке десять тысяч веток, на каждой ветке десять тысяч сучков, на каждом сучке десять тысяч гроздей, у каждой грозди десять тысяч ягод, а из каждой ягоды можно будет выжать по двадцать пять метретов вина (metretas vini);[322] и когда кто-нибудь из праведников возьмет в руки одну гроздь, то другая гроздь скажет: “я — лучше, возьми меня и воздай славу Господу”; равным образом будет произрастать пшеница, у которой каждое зерно даст десять тысяч колосьев, каждый колос даст десять тысяч зерен, и каждое зерно даст десять фунтов чистой белой муки (quinque bilibres similae clarae mundae); то же будет и с другими плодами, семенами и травами» (Iren.Haer.V.33:3).

«Об этом, — продолжает Ириней, — и Папий, ученик Иоанна и товарищ Поликарпа, муж древний (ἀρχαῖος ἀνήρ), письменно свидетельствует в своей четвертой книге, ибо им составлено пять книг {под названием Изложение изречений Господних}. Он прибавил следующее: “Это для верующих достойно веры. Когда же Иуда-предатель не поверил этому и спросил, каким образом сотворится Господом такое изобилие произрастаний? — то Господь сказал: это увидят те, которые достигнут тех {времен}”» (Ibid.33:4).

Этому свидетельству о райском винограде-великане, о котором якобы говорил Иисус, не поверил даже Евсевий, назвав Папия за этот и подобные рассказы человеком скудоумным (Eus.HE.III.39:13).

В середине — второй половине II века Юстин постоянно ссылался на документы, которые он называет Достопамятности апостольские (ἀπομνημονεύματα τῶν ἀποστόλων).[323]

Эти «мемуары» отличаются от тех евангельских документов, которые имеются у нас (Just.Apol.I.16–17, 33–34, 38, 45, 66–67, 77–78; Dial.10, 17, 41, 43, 51, 53, 69–70, 76–78, 88, 100–108, 111, 120, 125, 132). С одной стороны, повествование, которое дает Юстин, близко к рассказам канонических Евангелий. В нем, в частности, мы встречаем: ангельское благовещение и сверхъестественное зачатие, перепись, поклонение волхвов и бегство в Египет, затем Иоанна Крестителя, крещение и искушение Иисуса, избрание учеников, чудеса и проповедь Основателя, наконец, возвещение о смерти, очищение Храма, учреждение евхаристии, взятие под стражу, суд и распятие, воскресение и вознесение Иисуса. С другой стороны, Юстин повествует многое из того, чего нет в каноне. По его словам, Иисус родился в пещере у Вифлеема,[324] помогал затем отцу в его плотничьих работах; далее Юстин рассказывает, что при крещении в Иордане возгорелся огонь и голос с неба сказал: «Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя» (ср. Пс.2:7). В противоположность каноническим Евангелиям, Юстин также сообщает, что после распятия Иисуса все Его ученики отпали и отреклись от Него, подобно тому как и автор Послания Варнавы сообщает (Варн.5), что перед призванием своим апостолы Иисуса были величайшими грешниками, «сверх всякого греха» (ὄντας ὑπὲρ πᾶσαν ἁμαρτίαν ἀνομωτέρους).

Несколько позднее, около 185 года, о своем учителе Поликарпе пишет Ириней в письме к Флорину, также бывшему учеником Поликарпа, но впоследствии обратившемуся в ересь гностического толка: «Такие догматы, Флорин, говоря кратко, не принадлежат здравой мысли. Такие догматы противоречат экклесии, они ввергают в величайшее нечестие тех, кто их принял. Такие догматы даже еретики, (стоящие) вне экклесии, никогда не осмеливались провозглашать. Таких догматов предшествовавшие нам пресвитеры, сопровождавшие апостолов, не передавали тебе. Ибо я еще мальчиком видел тебя в Нижней Асии у Поликарпа: ты блистал при царском дворе и старался снискать благоволения его (Поликарпа. — Р.Х.). Ибо тогдашнее я помню лучше недавнего (ибо в детстве узнанное укрепляется душою и срастается с нею). Так, я мог бы показать место, где сидел и разговаривал блаженный Поликарп, могу изобразить его походку, и характер жизни, и внешний вид, его беседы с народом, как он рассказывал о своих встречах с Иоанном и с другими самовидцами Господа, как припоминал он слова их, что он слышал от них о Господе, о чудесах Его и учении. Как Поликарп принял все от самовидцев Слова жизни, то возвещал он согласно с Писанием. По милости Божией ко мне, я тогда внимательно это слушал и записывал не на хартии, а в сердце (οὺκ ἐν χάρτῃ ἀλλ ἐν τῇ ἐμῇ καρδίᾳ)» (Ириней у Евсевия. — Eus.HE.V.20, РХ).

Лишь во второй половине II века получили решительный авторитет и силу закона те тексты, которые имели в заглавии имена апостолов или близких им людей. Но даже и тогда появлялись вольные подражания, как-то: Диатессарон[325] Татиана (ок. 120 — ок. 180), ученика Юстина (Iren.Haer.I.26:1{28:1}).

Татиан (Тациан) создал своеобразный пересказ новозаветных Евангелий в одном сочинении,[326]

добавив некоторые места, совпадающие с фрагментами Евангелия Евреев. В Диатессароне нет родословной Иисуса,[327] нет упоминания о Его детских годах.[328]