Сын человеческий. Об отце Александре Мене

И сила отца Александра была не в концептуальных вещах. Еще Аверинцев писал, что некоторые его статьи надо уточнить и доработать, и тут нет ничего страшного, он и сам так считал.

Сила его была не в том или ином понимании буддизма или даосизма, вещах концептуальных. Его сила была, повторяю, в первоочередной подключенности к самому источнику Бытия и Любви, в той невероятной жизни, которую он оттуда черпал и передавал окружающим его людям. Именно этот неконцептуальный дух, пронизывающий его книги и по сю пору, в сочетании с его даром проповедника и писателя, и заключает в себе основную сияющую мощь его творчества. Книги можно дорабатывать и уточнять – дух в этом не нуждается. Все, что имеет начало, имеет и конец и рано или поздно распадется и исчезнет. То, к чему был подключен и чем жил о. Александр, не имеет начала, а следовательно, не имеет конца. И свою жизнь, и свои слова он строил, отталкиваясь именно от неуловимого и вечного Безначального. И лишь поэтому он был действительно мудр.

Но церковное сознание всегда боится безначального, и в этом есть своя правда. Далеко не все, приходя в церковь, могут сразу понять, о чем идет речь в Евангелиях, и им нужна предварительная словесная формула, указывающая в сторону Истины, но сама истиной не являющаяся. Нужен подготовительный процесс. Но делать из подготовительного процесса, учительного периода освоения концептуальных сведений о Боге основное содержание христианства, изложенного как набор концепций, – это значит уйти от Христа и заниматься делами важными и, может быть, даже нужными с социальной точки зрения, но к жизни основателя христианства отношения не имеющими.

Повторяю, Христос не мыслил концепциями и приказами – это можно, а это нельзя. Он мыслил бездной Бытия, глубинами Мудрости и выражал их в форме не приказа, а призыва. Каждый раз подразумевалось, что, «если кто хочет следовать за Мной, сделай то-то и то-то, а кто не хочет, не делай – моя любовь все равно все время открыта для тебя, ты всегда можешь начать что-то делать, чтобы следовать за мной, но ты можешь и упустить свое время». Это был призыв, которого фарисеи не поняли, – слишком большая свобода.

О. Александр прекрасно это понимал, и не только понимал – он так жил.

Мой ученый корреспондент, обличая меня за недоверие к концептуальному и цитатному мышлению, предлагает мне те правила любви, которые считает уместными в разговоре о священнике, и учит меня в довольно-таки нетерпимой форме, как мне следует жить, с кем молиться и что говорить. Т. е. призывает к некоторым концептуальным вещам, забыв о том, что о. Александр их избегал. Концепции могут быть полезны, но не стоит на них особенно полагаться, а тем более навязывать свою концепцию другому человеку, у него есть право на свою собственную или даже на отказ от приоритета каких бы то ни было концепций вообще. Повторю здесь то, что сказал о неконцептуальном мышлении Августин: возлюби Бога и поступай, как хочешь. Все знают эту цитату, и мой корреспондент, конечно же, тоже ее знает, в силу хотя бы своих профессиональных обязанностей, но не похоже, чтобы он ей следовал. Концепты и правила ему милей.

Я скажу две вещи, которые не вызовут аплодисментов.

Миссия отца Александра напрямую связана с его укорененностью в живом источнике Бытия. Чудо его личности здесь. Все остальное – отсюда, и не так важно. И это, и только это, основная Весть христианства – встреча с Источником всего и жизнь в нем. Лекции и книги и исповеди о. Александра звали только к этому. И если сейчас тот или иной священник учит чему-то другому, закону, например, то он делает благое дело. Но в Источнике нет закона, поскольку Он больше закона. И в законе нет силы, достаточной для преодоления смерти, как и в любой концепции, а в Источнике она есть.