Сын человеческий (сборник)

В одно сияющее мгновение откровения, мисс Мюллер, я мог бы разрешить вопрос всей вашей жизни. Тягу к невероятному, непредсказуемому, неизвестному, иррациональному. Чудесному. Но я не смог этого сделать. Я слишком дорожил своей шкурой, мисс Мюллер. Мне нужно было сохранить низкий уровень. Простите меня. Вместо того чтобы сказать вам правду, я сфальшивил, мисс Мюллер, и этим отослал вас к знакам зодиака, к людям из летающих тарелок, к тысячам сюрреальных вибраций, к миллионам апокалиптических звездных миров, хотя одного прикосновения моего разума к вашему могло быть достаточно, чтобы предотвратить ваше безумие. Одно мое прикосновение. Секунда. Миг.

21

Это дни страстей Дэвида, когда он корчился в муках на своей постели из гвоздей. Давайте побыстрее пройдем это. Тогда будет меньше страданий.

Вторник. День Выборов. Месяцами воздух наполнял шум предвыборной компании. Свободный мир выбирает нового лидера. Весь Бродвей запружен платформами с громкоговорителями и лозунгами. Наш следующий Президент! Человек для всей Америки! Голосуйте! Голосуйте! Голосуйте! Голосуйте за X! Голосуйте за Y! Пустые слова сливаются, расплываются и уплывают. Республикрат. Демиканец. Буум. Зачем мне голосовать? Я не буду голосовать. Я не голосую. Я не из их числа. Не из общей массы. Голосование для них. Однажды, поздней осенью 1968-го, я стоял около Карнеги-холла, собираясь пойти в книжный магазин на другой стороне улицы, когда внезапно все движение на 57-й улице остановилось, а на тротуарах выросло вдруг, словно зубы дракона, несметное количество полицейских. На восток промчался кортеж мотоциклистов, и — ото! — в черном лимузине проехал сам Ричард М.Никсон, Президент Соединенных Штатов Америки, весело помахивая рукой собравшейся публике. Я подумал, вот наконец моя большая удача. Я загляну в его голову и приобщусь к великим Государственным тайнам, я пойму, что отличает наших лидеров от простых смертных. И я взглянул в его разум, а что я там обнаружил, я не скажу. Скажу только, что ничего такого особенного, что я ожидал. С тех пор я не желаю иметь дела ни с политикой, ни с политиками. Сегодня я останусь дома. Пусть выберут Президента без моей помощи.

Среда. Я начеркал по нескольку строчек в наполовину законченной курсовой Йайа Лумумбы и других таких же работах. Перерыв. Звонит Юдифь.

— Вечеринка, — говорит она. — Ты приглашен. Там будут все.

— Вечеринка? Кто? Где? Зачем? Когда?

— В субботу вечером. Около Коламбии. Хозяин — Клод Германт. Ты его знаешь? Профессор французской литературы. — «Нет, его зовут не Германт. Я изменил имя, чтобы защитить виновного». — Один из этих новых профессоров. Молодой, динамичный, красивый, друг Симона де Бовуара. Я приду с Карлом. Там будет много народу. Он всегда приглашает самых интересных людей.

— Симон де Бовуар? Они там будут?

— Нет, глупыш, не они. Но ты не пожалеешь. Клод дает лучшие вечера. Блестящие комбинации людей.

— Мне он кажется вампиром.

— Он дает так же, как и берет, Дэйв. Он особенно просил меня пригласить тебя.

— Откуда он вообще меня знает?

— Через меня, — ответила она. — Я рассказывала о тебе. Он смертельно хочет с тобой познакомиться.

— Я не люблю вечеринки.

— Дэйв…

Я слышу в ее голосе предупреждение. Я не расположен спорить прямо сейчас.

— Ладно, — говорю я вздыхая. — В субботу вечером. Дай мне адрес.

«Почему я так податлив? Зачем позволяю Юдифь манипулировать мной? Может, я так строю свою любовь к ней через эти капитуляции?»