Сын человеческий (сборник)

И эти названия Клей отверг. Он кипел от негодования. Где он? Где эти звезды? Бета Лиры! Тау Кита! Эпсилон Орига! Гамма Леонис! Он висел в пространстве, а звезды звенели на темной стене перед ним. Он мог их потрогать, ласкать, но не мог их назвать. Вот одна желтая, как его солнце, звезда, но она чудовищно извергала потоки света в пространстве. Вот лишенная планет голубая печка, посылающая в черноту безумные волны энергии. Вот некий красный гигант, нежно собравший под свое крыло сотни миров. И вот. И вот. И вот. Мертвые звезды. Карлики. Двойные звезды. Взрывающиеся звезды. Медные звезды. Робкие звезды. Пыльные звезды. Кометы. Метеоры. Пылинки. Луны. Танцующие звезды. Коллапсирующие звезды. Сталкивающиеся звезды. Где кончается Вселенная? Какого цвета Земля, лежащая за пределами этих стен? На каком языке там говорят? Какие вина пьют?

Космос наполняли нестройные звуки, и он плыл, озадаченный, покрывая целые парсеки, перемещаясь меж безымянными звездами. Каждая пела ему в своей тональности. Каждая создавала собственную шкалу. Гармонии не было. Порядка не было. Причины не было. Он растерян, беспомощен, оглушен, принижен.

Хенмер по-прежнему был спокоен:

— Теперь начинается Настройка Темноты.

И она началась. Наивысшее усиление — трудно, но необходимо. Клей ощущал близко присутствие остальных, они обнимали его, смешивались с ним: отдельными усилиями добиться этого было невозможно. Он одолжил им свою силу. Они начали организовывать звезды. Звон и хлопки, свист и лязг, треск и шум передаваемой энергии должны были быть укрощены. Терпеливо причесывали они запутанные частоты. Сортировали и подбирали окраски. Усиливали скрюченную вибрацию и классифицировали кучу пищащего излучения. Работа шла медленно и трудно, но в ней был и восторг. Энтропия — враг. Мы вели войну на ее территории и побеждали. Вот! Теперь блистающие ряды приобрели форму! Теперь из хаоса получился порядок! Не все еще закончилось: нужна тончайшая регулировка, здесь манипуляция, там транспозиция. Выпирали еще несколько рычащих диссонансов. Что-то отстало, не все еще заняли свои места. Но слушай! Слушай! Возникли мелодии! Настройка была гибкой и хитрой, Космос запел. Мы молоточек, они — ксилофон, и слушай песню! Звон, дрожь, сверканье: Вселенная безмятежно двигалась со своей ношей, Космос наполнила гармония.

Теперь он восторгался звездами.

Их огонь был холоден. Покровы мягкими. Музыка чистой.

А мы — сыны человеческие, настройщики тьмы.

Он смотрел на звезды и приветствовал их. Окликнул Бетельгейзе, Капеллу и Альфесса; Мирцан и Мулифен, Везен и Адгара; Тубан, Поллукс, Денебола, Беллатрикс, Шелиак, Сулафат, Аладфар, Маркаб, Муфида, Поррима, Поларис, Затиах, Мерак, Дубе, Мизар, Алькаид. Он приветствовал Эль-Риша, Альнилам, Асцеллу и Нунки, он черная радость из Аль-Джебга, Аль-Гейба, Мебсута, Мекбуда; он установил перезвон Миры, Мимозы, Мезартим, Менкар. Все солнца пели в великолепном унисоне: Садалмалик, Садалсуд, Садахбия, Сак Сахиб Альма, Регулус, Алгол, Наос, Анкаа. Он и сам присоединился к песне. Слушайте, сказал он, я парю здесь в пространстве, я — человек, рожденный женщиной, который шел вперед, полз и учился стоять, я, который в матке имел жабры, я, которому отведены три дюжины лет и десять, я, который страдал и знал боль и одиночество. Я стою перед звездами. Я ловлю их мелодии. Я — пришелец из прошлого, изгнанник, жертва: вот я. С моими товарищами. С сынами человеческими. Так ли я мал? Так ли я слаб? Пойте! Наполните Вселенную громом! Теперь деревянные духовые, медные, струнные, ударные! Еще и еще, еще и еще!

Он растянулся в Космосе от края до края. Смеялся. Ревел. Ласкал солнца. Насвистывал. Рыдал. Выкрикивал свое имя. Ликовал.

А настроенные звезды перезванивались.

И когда наступил нужный момент, Хенмер спокойно сказал:

— Все сделано. Теперь можно возвращаться.

15

— Смерть, — напомнил он Серифис. — Рассказать. Ты обещала. Все о смерти.

— Это был мир, — ответила она. — Я была пустой. Словно сон.

Они плескались всемером в озере темного меда. Оставшийся в одиночестве сфероид скучал, сожалея о возвращении из путешествия к звездам. Мед стекал с огромных морщинистых деревьев, чьи ветви гнулись под тяжестью собственного сока. Он проникал через кожу внутрь, приглушая свечение Скиммеров. Случайно попробовав несколько капель, Клей услышал в ушах жужжание. Сейчас все Скиммеры, кроме Хенмер, были в женской форме. Хенмер, кругами плавал вдоль берегов озера.

Клей продолжил расспросы:

— Ты видела там что-нибудь? Что ты осознавала там?

— Пустоту.

— Но ты понимала, что существуешь где-то?

— Я понимала, что не существую.

— Что ты чувствовала?

— Я чувствовала бесчувствие.

— Нельзя ли конкретнее? — выходя из себя, попросил Клей. — Я хочу знать, на что это похоже.

— Умри и увидишь, — предложила Серифис.

— Умри и увидишь, — пробормотала Нинамин.

— Умри и увидишь, — сказала Ти.

— Умри и увидишь, — от Ангелон.

Но от Брил:

— Увидишь и умри.

Все рассмеялись. Хенмер сказал:

— Мы все умрем, и все увидим.

— А вскоре вернетесь обратно?

— Думаю, нет, — лениво протянул Хенмер. — Это бы все испортило.