Сын директора

Я поднимаю пять растопыренных пальцев. Это наш код. Пять — самое хорошее настроение, ноль — самое плохое. Но мы никогда не говорим «на ноль». Кореш утверждает, что это не по-мужски. До трех еще можно, а меньше — это уже для бабусь со столетним ревматизмом. Сначала, когда мы только начали здесь работать, настроение у Кореша часто было на тройку, он только осваивался и слесарная работа представлялась ему непостижимой. Сейчас он поднимает руку с пятью растопыренными пальцами.

В обед мы с ним садимся за один столик. Суп с фрикадельками, картофельная запеканка, миндальный крем. К нам подсаживаются парень и девушка. Девушка — та самая, из административного отдела, с маслиновыми глазами, а парень — электрик, из верхнего кармана спецовки у него торчит амперметр. Оба смотрят не столько в тарелки, сколько друг на друга. Что ж, хорошо. Одним с девушками везет, другим — нет, третьи надеются, что повезет, так оно и идет. Я смотрю на этих двух слегка покровительственно, я постарше, опыта у меня больше… Пусть им повезет.

После обеда меня неожиданно вызывают в кадры. Не подал автобиографию. Я говорю служащей, что принес ее давно, еще в начале, она копается в папках, но ничего не может найти.

— Напишите другую, — говорит она, — это вам будет нетрудно.

И виновато улыбается.

Напишу, подумаешь. Завтра же принесу. А что нетрудно, это верно — моя биография исчерпывается двумя словами: родился, учился-недоучился, комсомолец, был в армии. Минибиография… А в сущности, думаю я, самое главное никогда не входит в биографию, даже будь она максибиография. Как написать, какая у тебя жизнь, чего ты хотел достичь, из-за чего не спал по ночам, с кем готов идти в разведку и с кем — нет? Как рассказать о маме, об отце, о сестре, о деде? Или об учителе по физике? Или о бате Апостоле, о Кореше, о Тане и Зорке, о Ненове и Шефе или о Кирилле и Невяне?

Эти люди и есть моя настоящая биография. Все мы имеем биографию, состоящую из людей, каждый из которых подрисовал одну-две черточки на его портрете; потом придут другие и тоже добавят, кто светлое пятно, кто тени, и портрет всегда так и будет неоконченным. И как было бы хорошо, если бы те, что придут, имели в кармане личный паспорт, где чья-то неошибающаяся рука внесла их отличительные признаки:

Дата рождения — не играет роли.

Рост — не имеет значения.

Глаза — честные.

Характер — человечный.

Особые приметы: любит детей и чистый воздух.

Возвращаясь в цех, я улыбаюсь своим мыслям. Дядя Максим сказал: мир — не парикмахерский салон, где поправляют смятые прически. Пусть так, но почему должны быть смятые прически?

Погода ясная, солнце блестит в снегу заводского двора, испещренном следами шин и шагов, а я стараюсь смотреть на этот блеск, не щурясь.