Сын императрицы

Ушел с твердо высказанным намерением, а у самого сердце изнывало от боли, лишь пообещал на прощание, что непременно вернется. Отправился в неизвестный путь один, не стал брать охрану, даже от экипажа отказался. На небольшой парусной яхте, нанятой еще вчера на Василеостровской стрелке, после недолгого плавания добрался до острова Валаам в Ладожском озере. Здесь встретился с настоятелем монастыря архимандритом Никодимом, еще не старым — примерно одного с Лексеем возраста, — иерархом православной церкви. Не скрывал от него ни своего чина, ни цели, с какой прибыл в обитель, тот же принял радушно, предложил жить в гостевых покоях, сам провел в храм и другие доступные мирским людям заведения. После Лексей не раз имел беседы с радушным хозяином, вели речи о спасении души верующих, происшедших здесь чудесах с паломниками, самой обители, стоящей на этой земле с незапамятных времен. А о расположенном неподалеку острове Дивном, интерес к которому гость проявил едва ли не в первый день, высказался с недвусмысленным предостережением:

— Место там странное, издревле служило языческим капищем. Хотя освящено три века назад и крест поставлен боготворящий, но до сих происходит то, что разумом не понять. Неизвестно откуда может появиться какое-то чудище, а потом вновь исчезнуть, да и с людьми происходит всякое, от мороки и безвредных наваждений до измора, даже гибели или вовсе может пропасть. В последний раз случилось год назад — человек ушел туда здоровым, а через неделю нашли бездыханным, а кожа его побледнела, словно упыри выпили досуха. Потому настоятельно советую — без крайней нужды ходить туда не следует, слишком опасно!

 

Глава 15

Остров Дивный заметно выделялся из цепи Валаамовского архипелага крутыми скалистыми берегами высотой с пятиэтажный дом. Небольшого размера, примерно в два футбольных поля, его плоская вершина густо заросла сосновым лесом и кустарником. Стены берега имели разные оттенки, от золотисто-рыжего до серого, местами испещрялись изъеденными временем раковинами и трещинами, поросшими разноцветными лишайниками и мхами. Лексей на взятой у келаря (*заведующий монастырским хозяйством) лодке объехал остров по кругу, высматривая подходящее для подъема место. Нашел его на южной стороне, противоположной от Валаама, пристал к берегу с небольшим каменистым уступом у самой воды. Вытащил лодку повыше и после недолгого отдыха принялся преодолевать стену с вырезанными кем-то узкими площадками, похожими на лестничные ступеньки. Прижимался к камню, аккуратно переставлял руки и ноги, каждый раз проверяя то место, куда собирался ступить. И все же дважды опора осыпалась под его весом, но удержался, крепче ухватившись пальцами рук за выступы или щели в стене.

 

 

 

 

 

Остров Дивный в Ладожском озере

 

 

Лишь через полчаса после начала подъема перевалил через край, а потом лежал несколько минут, переводя дух от перенесенного страха и напряжения. Затем поднялся и неспешно обошел вершину острова — сначала по краю, затем в середине. Долго разглядывал выложенные кругом камни, по-видимому, в месте древнего капища, водруженный в самом его центре огромный крест высотой в три человеческих роста. Здесь Лексей чувствовал поток какой-то темной энергии, идущей из глубины, на поверхности она растекалась по всей вершине и уходила в воздух, как будто испарялась. По-видимому, именно ею вызывались у находившихся на острове людей всякие видения, страх, беспокойство и прочие неприятные ощущения. С такими очагами негативной энергетики Лексей уже встречался, старался их избегать или скорее покинуть опасную зону. Сейчас же остался, решив пройти тут испытание воли, собственной сущности, которую мог еще назвать личностью. Сможет ли выдержать и не сломаться — уверенности в том не было, но твердо знал, да и наитие подсказывало, что от этой участи ему не уйти, какой бы мучительной она не была, ради спасения самого себя, своей души.

Прошел в каменный круг и присел на невысоком помосте у основания креста, после нескольких глубоких вдохов как будто перед погружением в пучину закрыл глаза и отдался идущим изнутри ощущениям. Вначале ничего необычного не чувствовал, кроме понятного волнения и страха, а потом незаметно впал в забытье вечного покоя. Стихли идущие извне звуки — щебетание птиц, шелест сосновых веток под порывом свежего ветра, плеск волн, ударяющихся о скалы, — пропал даже густой смолистый запах, пропитавший воздух над зеленым островком посредине водного простора. Как будто отключилось восприятие внешнего мира, видел только серую мглу вокруг, через бесконечное время она вдруг стала таять и перед Лексеем предстал лес. Не такой, как прежде, в нем вековой дуб в три обхвата соседствовал со стройной березой и раскидистым вязом, густые заросли лещины и шиповника между деревьев образовали труднопроходимую чащобу. А потом увидел мальчика, в котором, приглядевшись, узнал себя или, по крайней мере, очень похожего на него в детстве.