Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

– И тем не менее вы не должны исчезнуть так скоро. Вы ездите верхом, граф?

– Да, маркиза.

– Завтра состоятся петушиные скачки, и я бы желала, чтобы вы приняли в них участие.

– Почему?

– Наградой победителю будет мой поцелуй, и выигравший также должен поцеловать меня.

Граф де Миранда слегка вздрогнул.

– Что бы ни произошло, – сказал он, – я буду участвовать в скачках. Доброй ночи, маркиза, мы увидимся, потому что это необходимо.

Он поцеловал руку прелестной вдовы и вышел в сопровождении слуги-мулата, с трудом державшего тяжелый серебряный канделябр. В то же самое время последние гости покинули великолепный дворец Монтелимар.

II

Жестокий поединок

– Сегодня вечером бакан[13] задерживается.

– Набей в трубку в два раза больше табака, мой дорогой Мендоса. Я загнал его туда на два пальца, и теперь тяга замечательная. Как ты думаешь, какая разница между ступенями этой церкви и ступеньками судовых настроек?

– На «Новой Кастилии» есть хотя бы что выпить, Мартин.

– Но там и бомбы сыпятся, Мендоса, а у испанцев они не менее грозные, чем наши.

– Не буду возражать, дружок, в любом случае там я чувствую себя лучше. По крайней мере, есть пушки, чтобы отвечать.

– А твоя драгинасса[14] что, не считается? А пистолеты твои, может быть, заряжены табаком? Вечно ты ворчишь, Мендоса, как это и положено старому моряку.

– Однако скажи, Мартин, умеет ли ворчун так же хорошо работать шпагой и саблей.

– Если бы это было не так, сеньор ди Вентимилья, племянник знаменитого Черного Корсара, не выбрал бы тебя в сопровождающие.

– Ты всегда прав, Мартин. Музыка закончилась?

– Я ее больше не слышу.

– Тогда капитан скоро придет.

– Набей трубку.

– Тяга у нее как в камине.

– Ложись-ка и вздремни, если тебе хочется. Я посторожу.

– Ты смеешься надо мной, канонир. Старому моряку с «Молниеносного», служившему еще у Черного Корсара, заснуть в тот момент, когда молодому графу ди Вентимилье угрожает, возможно, опасность? Ты спятил, Мартин.

– Тогда набей в трубку три порции табака.

– Даже десять, если хочешь, лишь бы не закрывались глаза, лишь бы можно было защитить сына бедного Красного Корсара.

– Тише, Мендоса. Кто-то идет.

Двое мужчин, сидевших на широкой лестнице старой церкви, резко поднялись, держа руки на пистолетах, наполовину спрятанных в повязках из красной шерсти, укрепленных на боках.

Это были люди очень крепкого сложения, сильно различавшиеся по возрасту. Тот, кто звался Мендосой, прожил никак не меньше пятидесяти лет, другому едва ли стукнула половина. Оба были среднего роста, коренастые, с огромными ручищами, могучей грудью и основательно посаженными бычьими спинами.

Только цветом кожи они различались. Тогда как у первого кожа всего лишь побронзовела на ветрах и солнце, второй был совершенно черный, да к тому же у него отсутствовала растительность вокруг губ и на подбородке.

– Идет? – спросил старший. – У тебя глаза получше моих. Я не такой дикарь, как ты, мой дорогой Мартин.

– Не ожидал я такого оскорбления с твоей стороны.

– Он отрицает свое родство с Вельзевулом[15]. Говорят ведь, что дьявол черный.

– Ты его никогда не видел, Мендоса.

– И даже никогда не стремился к этому, – ответил старший. – Ну, что там?

– К нам приближается мужчина.

– Это сеньор ди Вентимилья?

– Леопард я, что ли?

– Тем не менее и отец твой, и дед знавали этих чудесных зверей, когда жили в их краях.

В этот момент послышался легкий свист, потом человек быстрым шагом направился к церковной лестнице.

– Сеньор ди Вентимилья! – вскрикнули оба моряка, поднимаясь на ноги.

Это и в самом деле был граф де Миранда, или, лучше сказать, ди Вентимилья, племянник знаменитого Черного Корсара. Он шел, время от времени оглядываясь назад, словно боялся, что его кто-то преследует.

– Доброй ночи, храбрецы, – сказал он. – Какие новости, Мендоса?

– Не слишком хорошие, господин граф, – ответил старый флибустьер.

– Вы ничего не узнали о кабальеро Баркисимето?

– Мы расспросили больше двадцати человек и столько же упоили, но никто не мог нам сказать, где находится секретарь маркиза.

– Однако меня уверили, что он должен быть здесь, – сказал сеньор ди Вентимилья. – Только он может назвать имена тех, кто вынес позорный приговор Красному и Зеленому Корсарам, а после приказал повесить их.

– Похоже, этот негодяй почуял опасность и дал тягу? Вы же знаете, что у испанцев много шпионов.

– Это невозможно! Наш фрегат все считают испанским судном, отправленным для защиты города от возможного сюрприза со стороны буканьеров и флибустьеров, – возразил граф. – Если бы у них было хоть какое-то подозрение, нас бы уже атаковали стоящие в гавани галеоны и каравеллы. Вы не заметили ничего необычного в порту?

– Нет, господин граф. На торговые суда весь день грузили сахар и кофе, а военные корабли не снимались с якоря, – ответил Мендоса.

– И тем не менее я не чувствую себя абсолютно спокойным. Достаточно малейшей неосторожности – и нас разнесут в щепки пушки фортов и кораблей.