Сын Моржа и Куницы (СИ)

— Боги любят крупные норы, чтоб самим не застрять! — седобородый гоготнул и резко умолк, покрутил головой и осторожно добавил: — Ну, так-то я со всем вежеством, конечно, — пробормотал он. — Уважаемому божеству — уважаемая пещера.

— Опасаешься?

— Уважаю! — отрезал Мелвиг. — И слушай в оба уха: тебе тоже советую.

— Уважаю, — послушно кивнул Егор. — Два раза. Так что такое Переход?

— А боги его знают. Они умеют такие штуки создавать, а больше никто. Слышал, у Конклава архимагов дело вроде движется к созданию портала в другие миры, но уж лет сто об этом слышу. «Работа идёт», «есть обнадёживающие признаки», «скоро поймаем», «получены результаты»… — седой сплюнул.

— А реально что?

— А реально в прошлом году во Пскове во всём городе окна побило при взрыве. Хорошо, не погиб никто, но напугались изрядно. По ящику сказали — метеорит.

— Портал испытывали?

— Верно режешь.

— Так, значит, боги умеют, а маги нет?

— Да может и маги научились бы, только кто-то им всё время камни в колесо суёт. Каждый раз накосую идёт. Будто проклял кто.

— А вот это «скоро поймаем», это про что?

— Знаешь… — Мелвиг надолго замолчал, ворочая в голове глыбы мыслей. — Не скажу про что… но кажется лучше забыть. Это сболтнул один… короче, сболтнул, когда грибочков наших островных отведал. И теперь я думаю… да, точно уверен, что ничего такого и не слышал.

Он поёжился. И отрубил:

— Не было такого!

— А я всё удивляюсь, — с интересом протянула рыжая. — Чего-то ты разговорился. Сам шипел недавно, а тут растявкался как щенок по весне.

Угрюмый здоровяк промолчал, поднялся, закинул за плечи отощавшую котомку и рванул вперёд, задав темп, от которого всем скоро стало жарко. Неслись как лоси в гоне, топча свежую траву. Седой изредка полыхал радужными вспышками, срубая тонкие деревца и пробивая в кустах тропинки, пока запыхавшийся Егор не прокашлял:

— А не обидится уважаемый, что мы ему лес так ломаем?

Мелвиг споткнулся на бегу, прошипел:

— Городской…

Но темп сбавил и щитом деревья больше не рубил.

Долго ли бежали или нет, но на очередной прогалине остановились. И было от чего. Большая поляна, скорее даже поле, поросла молодыми деревцами и кустами. А меж них, шагах в двухстах от сосновой опушки, виднелся тын.

Вблизи стало видно, что частокол старый. Заострённые сосновые стволы уже давно не подновлялись, покрылись мхом, а местами прямо из тына даже тянулись кустики. Сбитые из толстых досок ворота прогнили и упали, валялись трухлявой, заросшей травой, кучей на земле. Из некогда могучих опор торчали ржавые поломанные петли.

А за воротами стояли потемневшие от времени срубы. Какие с проваленными крышами, а иные — ещё крепкие на вид. И чем ближе к центру селения, тем старее дома. Вокруг небольшой площади совсем плохонькие избушки вошли в землю по плечи. Лишь одно здание ломало круг гнилых избушек, одноэтажное, но высокое, в четыре роста, выстроенное на каменном фундаменте, с высокими щелями пустых окон и узкой аркой входа.

— Странно, — проворчал седой, настороженно оглядываясь и принюхиваясь.

— Странно, — согласилась Куней.

И пока всю деревню не обошли, слова не проронили. Насчитали три кольца домов, примерно с полсотни общим числом. Сараев, хлевов, навесов и прочего тоже хватало. Две кузницы, гончарка с горой рыжей глины, усыпанная черепками, развалившийся плотницкий дом…

— Строились от центра, — заключил очевидное седой, рыжая согласно угукнула.

— Но ты вообще видел?! Видел?! — возопила она. — Деревня! В Переходе!

— Давно брошенная.

— Да какая разница!

— Ну так-то да…

— А что не так? — влез в разговор Егор.

— Всё не так! Так не бывает! — рыжая нервно приплясывала. — Это же Переход! Он долго не существует… не должен существовать. Временный! Он создаётся на день, два, ну пять дней! Потом бог его сворачивает, съедает, поглощает или что он там делает.

— Точно?

— Точно… я так думала. Все так говорят!

— И я. Все Островные так считают, — подтвердил здоровяк, шумно раздувая ноздри и оглядываясь. — Слушай, Куней, а может и нет никакой деревни? Просто бог создал… вот так. Как лес создаёт или зверей.

— Щас узнаем! — и рыжая с треском растворила дверь ближайшей избушки.

В руке огневолосой остался обломок деревянной ручки.

Избушка помедлила и рухнула.

Венцы расселись, крыша из тёмного слежавшегося за годы камыша сползла набок с глухим треском лопающихся брёвен. Передняя стена завалилась, едва не прибив наглую наёмницу. Трухлявые брёвна подпрыгивали будто живые, трещали и взрывались щепой и древесной завалью. Коньковая балка съехала, задев левую ногу рыжей и воткнувшись в землю рядом.

Всё заволокло пылью и камышиной трухой.

Из пыльного облака появилась ковыляющая рыжая от пыли серая, откашлялась, утёрла слёзы и злобно заявила:

— Ух ты, икорный клин! Да грядская же беромать!

— Это была несущая дверь, — нервно пошутил Егор и чихнул.

— А ты вообще молчи! Убью и про золото забуду.

— Про золото — это ты зря, — качнул головой рачительный здоровяк. — Золото, оно…

— И ты молчи!

С разгневанной женщиной спорить себе дороже. Наёмник это знал. Потому отошёл подальше, выбрал жилище на вид покрепче и осторожно потянул дверь.

Дом рухнул.