Сын Моржа и Куницы (СИ)

А со скамьи у воды обеими руками махала огневолосая. Была она такая светлая, радостная, в жёлтеньком топике и тёмно-бордовой юбке.

Или местных обнесла, или успела сбегать до станции, в небольшой торговый центр. Егор вчера подметил магазин, когда сюда добирались. А лисе-то, поди, бегом минут пятнадцать дотуда. Успела, пока Егор разговоры разговаривал.

— Что у тебя там? Делись! — весело крикнула рыжая и похлопала по доске сиденья.

— Я рядом, — сказал Сова и ушёл в тенёк веранды.

Задумчивый Егор присел рядом с погибелью всего чёрно-белого. Та немедленно отобрала пакет, извлекла последнюю булочку, смачно и с явным удовольствием стрескала. Прижалась к Егору, обняла крепко и развернула к воде. Нежно-нежно, трогая губами щеку и почти целуя, прошептала на ухо яростно:

— А скажи, щеночек, это что за кротский коловрат?!

И незаметно от охранника показала золотистое яичко.

Яйцо саламандры.

Егор выдохнул облегчённо, да так и сказал:

— Яйцо саламандры, а что?

— То самое?

— Ну да.

Обхватив Егор крепче и задрожав, Куней горестно прошептала:

— Мы все умрём. Нас убьют Моржи.

ЛЕГЕНДА (2/3)

«Изок-месяц, иначе называемый светозаром или разноцветом, выдался жарким и засушливым. Сильно прогневался на людей Дажьбог за ведомые только ему прегрешения. И даже Мокошь не могла унять его ярости.

Великий зной пал на Русь, иссушая посевы, обмеляя реки и саму землю превращая в камень. От жары возгорелись мхи и болота, в дыму гибли птицы, и дымом воняла рыба в озёрах. Скот умирал, не находя пропитания на полях и лугах. Простецы не могли купить хлеба и целыми деревнями выходили на дорогу озоровать разбоем и воровством.

Даже родовитые бояре и осенённые божьим даром клановичи не избегли всеобщего безумства. Все ссорились со всеми, рвались давние узы, ломались незыблемые прежде скрепы и рушились столетние союзы.

Брат встал на брата, отец на детей, а жонки на мужей.

Из дымного болота и горелого бора выполз злодейский аспид, Горь-Топень. Дела разведать, возможности поискать. До поры скрывался в Мещерских топях, но ныне, как и все на Руси, тоже пострадал от гнева Великого божества.

Болота сохли, лишайники и торфяники тлели, урочища пылали, подвластные людишки-болотники голодали и мёрли, а с тем таяла сила Горь-Топеня. И чем слабее становился, тем сильнее ярился и бесновался.

Задумка с хитромудрым эликсиром хоть и являла изрядную хитрость, но скорой силы от него ждать не мыслилось. На годы и десятилетия тайный расчёт, на поколения. Быстрое возвышение опасно и средь богов встречается редко. Слишком легко привлечь внимание Старших и даже Высших. Ежели внимание привлёк, считай, не самовластный бог болотистой лужи ты уже, а сладкая пища одному из вышних.

И потому трясинный царь метался, не в силах принять решение. Тянуло поторопить людишек, но страшился последствий. Время такое: все мелкие божки на Руси слабеют, а ежели кто усилится, то будет торчать как сосна посреди чистого поля.

А он, Горь-Топень, иначе прозываемый Гниль-Шепотун, был из богов наимладших, но совсем не из глупейших. Скорее из хитрейших: малой силе для выживания потребен великий ум или великая хитрость.

Но и на сугубое лукавство найдётся опасная простота.

И прозывается она — люди.

Всё, что лукавый бог затеет, коварные планы выстроит, плутовством добудет, — всё это в одночасье рухнет из-за людей. И наипаче всего — из-за женщин. Ибо женщины суть всему. Голова и основа, но притом наизлейшая опасность.

…А было так.

С той древности, как поселились Бранковичи и Гдовичи во Владимире Суздальском, так и начали родниться меж собой. И дюжины лет не проходило, как брали жён или мужей из соседского клана. Правда, лишь в младшие и боковые семьи, в древние тайны не посвящённые и к новейшим задумкам не допущенные.

Хоть и дружили меж собой ведовские рода, но и тайно враждовали тоже.

Но много ль той вражды? Да, перекупали иногда по завышенной цене целебные травы да волшебные коренья, чтобы соседям не досталось. Да, пускали слухи тайные о прыщах волдырных да болячках стыдных, кои от чужих зелий и притираний происходят. Да, ломали честную цену и продавали втридёшево, если царские закупщики приезжали.

Но то дело понятное. Роду надо расти и возвышаться, даже ежели соседушка-полуродич удручён и истово верит, что ему наступили на родную мозоль и плюнули в любимый эликсир.

Вот так жили Моржи и Куницы, дружили-вражили сотни лет, но до главных тайн соседей не допуская.

Главные семьи хранили старые пергаменты, древние рецепты и новые придумки.

Потому и брали себе жонок и мужей лишь из родовичей. Изредка — находили на стороне, в иных городах и весях, но с непременным отказом прежней семьи от девицы или парубка. Выход из прежней семьи закрепляли особенным ритуалом у алтаря Живе, давая новое имя и с тем — новую жизнь.

На беду обоим родам, Даниле, сыну Старшего мастера Гдовичей, начала сниться в жарких снах Ольга Бранкович, девица из главной семьи.