Сын Неба

И вот такой аппарат Грэя увидела в двадцать четвертом веке. В него входили старцы, инвалиды, дряхлые, беспомощные. А выходили из него красавцы спортивного сложения. Грэя, затаив дыхание, наблюдала за происходящим. И вдруг, когда в аппарат вошел человек ниже среднего роста, широкий в плечах, с круглым крупным лицом, карими глазами, небольшим шрамом на щеке, аппарат лихорадочно затрясло, замигала красная лампочка. Открылась дверца, из аппарата выскочил человек, несколько секунд назад туда вошедший.

Оказывается, аппаратура делает Сыном Неба не всякого. Есть определенные условия для обретения пропуска во Вселенную Волновую. Для Вселенной Волновой первичны совсем не физические категории, первичные для Вселенной Вещества. Не ради новых зубов Бытие Господа допускает к себе человека. Допустит ли Оно ЛЮБОГО человека лишь благодаря совершенной аппаратуре?

Оказалось, что нет.

– Опиши мне подробнее внешность того человека, которого не приняла аппаратура? – попросил я Грэю, когда мы в очередной раз встретились где-то на перекрестке пространств и времен.

Она описала. Неужели – Волчков? Или сердобольный Эберхард? Есть черты и того, и другого. Или очередная особь с внешностью Волчкова, только спустя десяток поколений? Не пустили, значит, Волчкова. Наверное, справедливо. Но за что – Эберхарда?

37. – Так и хранишь то письмо?

– Какое письмо?

– Других писем от меня у тебя нет.

– Действительно, других не было. Ты хочешь, чтобы я сжег его?

– Зачем? Я уже совсем не тот.

– Ну, если сам пришел, значит, ты – прав, Петечка: не тот!

Я обнял старика, прижал к себе:

– Не тот! Не тот я! Другой! Совсем другой…

Мне стало стыдно за свой бабский выплеск чувств. И почему я виню во всем только себя? Нет, не так надо вопрос ставить: почему расплачиваюсь за все только я? Или они тоже через меня расплачиваются? Да, мне было семь лет. Да, я только учился писать авторучкой. Да, я выводил свои каракули под диктовку. Всего одиннадцать слов, но я их до сих пор помню: «Ты мне больше – не отец! Вон из квартиры! Подыхать под забором!» Всего одиннадцать слов. Да, я писал их под диктовку, я не понимал, что делаю, но удар был рассчитан точно: отец ушел «под забор». Он позволил себе стать жертвой. И я себе – позволил. О чем это я? Да о том, что за сделанное ей самой моя мать расплачивается судьбой собственного сына. А я позволил себе быть жертвой, я не защитил, не отстоял, не вытащил из болота собственную судьбу.

38. Сыном Неба может стать каждый, достаточно лишь осуществить Вхождение. Но Войти не сможет грязный. Вернись к истокам, очисти их. Переиграй заново ту ситуацию, которая стала твоей Point of No Return, твоей Точкой Невозврата. Вспомни об истоках. Если сейчас что-то не так, причина – там, в истоках. Если с тобой происходит что-то неладное, страшное происходит, не ищи причину в сегодняшнем дне. Все произошло значительно раньше.

Петечке, как и стране, в которой он вырос, предстояло сделать выбор, сделать волевое усилие, сделать маленький, можно сказать, подвиг. Подвиг и состоял в выборе: стать жертвой или не стать. Можно стать жертвой содеянного в октябре 17-го года. Можно не стать. Можно стать жертвой содеянного собственной матерью. Можно не стать. Можно расплачиваться за чужое деяние. А можно – очиститься от него.

Петечка был самым неблагополучным, самым неудачным, самым беспросветным из всей семьи. Но совсем недавно, как-то неожиданно, вдруг, появилось в нем что-то принципиально новое. Приезжал к матери ее брат с каким-то своим знакомым. Ее брата Петечка много лет не видел. Мать о нем старалась не вспоминать, а если и говорила, то какую-то гадость…

Связано с их приездом это новое? Петечка не знал. Но изменения в себе он чувствовал явные. Причем, произошли они как-то очень быстро, вдруг. Будто в темном бесконечном лабиринте открылась тайная дверь. А из нее хлынул мощный, всепобеждающий поток света.

39. Мы включили станок, стали точить из деревяшки разные фигурки. Через час-полтора у нас уже был выбор: остановились на медведях. Мастерская у отца была с давних времен, еще с тех пор, как он «ушел под забор», выгнанный из дома моей матерью с помощью моего письма. Ушел сюда, в мастерскую, так и жил в ней, пока ни купил небольшую комнатку. Когда сменилась эпоха, и комнату стало можно купить, жилищная проблема у неужившихся друг с другом людей перестала быть тупиковой, неразрешимой, фатальной, заставляющей сестру предавать брата, а сына – отца.

Мы решили сделать кресло для Кесарева, ему было сложно сидеть на стуле из-за парализованных ноги и руки, только кресло будет удивительное, оно будет – произведением искусства! Искусство ведь – лечит.

– Когда у Кесарева день рождения?

– Седьмого ноября.

– Далековато до дня рождения. Что ж, подари просто так.