Сын поверженного короля (ЛП)

А затем лёгким движением он обхватил меня руками за талию, и мои ноги оторвались от земли. Я вскрикнула. А он побежал в спальню и бросил меня на кровать.

Это был тот Саалим, по которому я так скучала. Он был беззаботен, он улыбался, играл и смеялся. Просияв, я сказала:

— Значит, ты не передумал?

Он наклонился вперед.

— Я давно уже принял это решение; только я ещё видел всё с такой же ясностью.

Забравшись на меня, он сказал:

— Боги, как же я хотел, чтобы ты оказалась в моей постели. С тех пор, как увидел тебя в этой жизни и в прошлой.

Обхватив руками его шею, я притянула его к себе. Никаких больше разговоров, никаких воспоминаний. Я хотела получить его так, как это было раньше. Как я всегда мечтала: свободно, без всяких секретов.

Наши губы встретились в неистовом желании. Он опустился на меня и прижал к мягкой кровати так, как он когда-то прижимал меня к мягкому песку. Всё казалось нереальным, и мне тут же захотелось остановить время, чтобы ухватиться за каждую деталь, вцепиться в каждое мгновение и поспешить получить всё, чего я хотела.

— Ванна… Мариам приготовила… — прошептала я, когда он поцеловал меня в висок, в щеку, в шею. — В прошлый раз мы не… Но вероятно… это необязательно…

Он тихонько засмеялся мне в шею, вдыхая мой запах. Проведя губами по моей коже, он сказал:

— Ванна — это прекрасно.

Он стянул через голову тунику и повёл меня в ванную. Каждый вечер Мариам наполняла огромный резервуар тёплой водой, и я нежилась там каждую ночь, утопая в роскоши. Вода была до невозможности теплой, небольшой огонь под ванной совсем недавно догорел. Пар поднимался с поверхности воды, сдуваемый порывами прохладного ветра. Камень под ногами был холодным, поэтому я ступила на большую шкуру, разложенную рядом с ванной.

— Это не похоже на водоём в оазисе, — сказал Саалим, словно был разочарован.

— У тебя высокие требования.

Я опустила пальцы в теплую воду, гадая, какой именно водоём в оазисе он вспомнил.

Неожиданно Саалим опустил руки на мою талию, после чего стянул с меня платье.

Он пристально поглядел на шрамы на моей спине с новым пониманием.

— Ты хотела бы, чтобы они исчезли? — спросил он.

— Мне ничего не нужно, — сказала я, повернувшись к нему.

Его взгляд опустился на мою грудь и на золотую отметину на коже.

— Теперь, когда я знаю, где искать, я её вижу, — сказал он тихо. — Она всё такая же яркая.

— Думаю, она будет такой всегда.

Мы легли в ванну.

Саалим прижал меня к себе, и я прильнула к нему. Ничего не говоря, он обхватил меня руками. Я положила голову ему на грудь и услышала стук его сердца, которое барабанило точно табла⁵. Его тело было напряжено, руки крепко сжимали меня, словно он боялся, что это мгновение скоро пройдёт.

Снаружи слышался лишь шум моря, а в комнате трещали поленья в очаге и раздавался плеск воды, которая лизала края ванной.

— Я надеюсь, — сказал Саалим, и его голос завибрировал во всём моём теле, — Что это тоже навсегда.

Я повернула к нему лицо. Его глаза сделались нежными от удовольствия. Они были приглушённого золотистого цвета, как у обычного человека.

Наши губы снова встретились, и мы врезались друг в друга, как врезаются волны в берег. Наши конечности переплелись, как и наши жизни.

Дом. Наконец-то, мы были дома.

***

— Где ты была прошлой ночью, когда я пришёл к тебе? — спросил Саалим на следующее утро.

Солнце едва встало, и Саалим встал вместе с ним. Я могла бы рассердиться, что он разбудил и меня тоже, но его губы на моей коже прогнали раздражение, точно песок, который высыпали на пламя.

Огонь давно потух, и в помещении было холодно. Я натянула одеяло до самого подбородка и прижалась к Саалиму.

— Я ходила повидать Захару.

Он застыл.

— В тюрьме? Зачем?

Он отпрянул и тут же сделался подозрительным.

— Мне надо было понять.

— И теперь ты понимаешь?

Я кивнула. Я не знала, как рассказать ему о том, что я узнала в ходе своего разговора со знахаркой, но он «притащил» её в нашу постель, и теперь мне казалось, что я должна рассказать ему всё.

— Ты знаешь, кто она такая?

— Захара?

Он посмотрел поверх меня на серый рассвет и чаек, которые ныряли вниз на причалы, усеянные рыбой.

Мой рот никак не мог выговорить правильные слова. Наконец, я сказала:

— Твоя родная мать была её сестрой.

Саалим метнул взгляд в мою сторону.

— Этого не может быть.

Я рассказала ему всё. Его руки на моём теле превратились в камни.

— Всё это кажется мне очень печальным, — сказала я после долгой тишины. — Неужели кто-то может ненавидеть себя так сильно, что готов уничтожить каждого в своём окружении. Сабра была такой. Сначала я ненавидела её за это. Но теперь, когда она мертва, я понимаю, что всё, что я презирала в ней, она презирала в себе ещё больше.

— Жаль, что я не могу сказать того же о Касыме, — Саалим сжал моё бедро. — Но это не имеет значения. Как и Касым с Захарой.

— Как быстро прошёл твой гнев, — сказала я.

Он кивнул.