Сын поверженного короля

— Эмель, — пробормотал Саалим у меня за спиной.

Я перекинула волосы через плечо, и обернулась, не заботясь о своей наготе и шрамах. Он должен был увидеть меня всю.

Он застыл точно статуя, его колени слегка подогнулись, словно он вот-вот должен был упасть. Его глаза жадно прошлись по моей спине, бёдрам, ногам. Он опустился на колени и отбросил мешок в сторону. Приблизившись ко мне на три шага, он оказался у меня за спиной. Его тепло растопило меня, точно жар от огня.

Его рука остановилась над моим плечом, словно он колебался.

Я кивнула, и он положил её на изгиб моей шеи и большим пальцем провёл по моей коже. Он был так осторожен и касался меня с таким благоговением, что я почти закричала.

— Саалим, — выдохнула я.

Кончики его пальцев скользнули по моим шрамам, как делали это раньше, очень давно. И хотя на этот раз в этом не было никакой магии, тепло всё так же следовало за ними. А затем он губами прижался к моему плечу, и его борода кольнула меня.

— Ты знаешь, — произнёс он между неторопливыми, осторожными поцелуями, — как часто я представлял тебя такой?

— Такой? — спросила я, прильнув к его груди.

Его грубая туника коснулась моей кожи.

Его пальцы переместились с моей спины, прошлись по рукам и груди. Прижав меня к себе, он сказал:

— Это даже лучше, чем я себе представлял, — его голос был хриплым и тягучим от желания.

Его руки начали двигаться по мне, останавливаясь только для того, чтобы чувствовать и боготворить. Я была словно редкий бриллиант для нищего, точно бог для молящегося. Я закрыла глаза и откинула голову на его грудь, наслаждаясь его прикосновением.

Но вдруг тепло за моей спиной исчезло, и я услышала плеск воды. Я открыла глаза и увидела его перед собой, стоящего на коленях. Его не заботило то, что его одежда промокла.

— Я хочу видеть тебя, — сказал он, уложив меня на песок.

И он увидел меня.

Сначала глазами, затем руками, а потом губами.

— У нас впереди целый день, — напомнила я ему, схватившись за край его туники.

— Этого недостаточно.

Когда он тоже оказался раздет, он лёг на меня, вдавив своим весом в мягкий песок. Его бедро оказалось меж моих ног, и я обхватила его. Он застонал, но я не могла прижать его к себе ещё ближе, как я этого хотела. Мне хотелось прижимать его всё сильнее и сильнее. Тепло, исходящее от его шелковистой кожи, прижалось ко мне, а сердце колотилось у него в груди даже быстрее моего… головокружительная эйфория.

Его губы встретились с моими с размеренной настойчивостью, и мы наконец-то воссоединились, как могут воссоединиться два любовника, которые были очень долго разлучены. Мы соединились в нашей любви, деля на двоих одно дыхание, одну жизнь и все наши раны. Мы стали скользкими от пота, а прохладные воды оазиса омывали наши переплетённые ноги. Песок покрыл мои и его волосы, мою и его кожу. Всё это было так неистово, так ужасно, так прекрасно и недолговечно. Всё было именно так, как должно было быть. Мы вцепились друг в друга, сжимая пальцами кожу и трясясь от любви, такой ослепительной, что нам становилось больно из-за того, как её было недостаточно.

Когда всё стихло, Саалим лёг рядом и уставился на меня так, словно разглядывал гобелен.

— Что такое? — спросила я.

— У тебя сохранились все эти воспоминания, — он прошелся пальцем по моему лбу и остановился на виске. — О нас. Обо мне.

Я кивнула.

— Я завидую тебе. У меня есть только это.

Сначала он посмотрел на горизонт, точно искал там слова, которые хотел произнести. А затем снова скользнул взглядом по моему голому телу, лежащему подле него.

— Я не могу насытиться.

И затем, словно не в силах сопротивляться, его губы снова прошлись вниз по моему телу, целуя мою шею, грудь, живот.

— Мне хочется гораздо большего, — пробормотал он.

А затем сдвинулся и смахнул песок с моей кожи так, словно я была самая священная вещь в мире. Набрав в руку песка, он сказал:

— Если именно это предлагает пустыня, возможно, это не такое уж плохое место.

Широко улыбнувшись, я обхватила руками его шею и притянула к себе, совсем позабыв о купании.

***

На следующий день мы прибыли в Мадинат Алмулихи.

Эдала остановилась на лестнице дворца, и Саалим встал с ней рядом, ожидая, пока наши вещи занесут внутрь. А я всё ещё крепко держалась за свой мешок.

— Без них все стало другим, — сказал он своей сестре.

Не желая нарушать этот личный момент, я вошла внутрь. Оказавшись в атриуме, я остановилась, так как осознала, что мне некуда пойти. Дом Альтасы — Захары — наполовину сгорел. И, даже несмотря на то, что моя комната не пострадала, было небезопасно спать в доме женщины, которая меня предала.

И всё же после стольких дней без зелени, сады манили меня. Восковые листья постриженных деревьев и цветущие кусты сверкали под солнцем, когда я шла мимо них. Я встретила пару знакомых слуг, которые приветственно мне кивнули. Было странно вернуться во дворец и чувствовать себя так, словно я вернулась домой.