Сын поверженного короля

— Пожалуйста, садись, — сказал я и начал наливать чай.

Она взяла несколько подушек и откинулась на них.

Я поставил перед ней чашку с чаем, а она сказала:

— Ты наливаешь чай, как женщина.

— Моя мать учила нас разным вещам, чтобы мы не полагались только на слуг. Думаю, она делала это как раз для таких случаев.

— А ты умеешь прислуживать.

Она отхлебнула чай.

— Правда, это не всегда приятно.

Она улыбнулась.

— Этому она вас тоже учила?

— Нет.

Наступила тишина. Эмель провела пальцем по краю чашки. Это был очень изящный жест для такой мужественной девушки. Она подняла на меня взгляд.

— Ты знал свою настоящую мать?

— Нет. Она не захотела стать частью моей жизни.

Я не хотел говорить о своём прошлом, поэтому спросил у неё про Рахиму.

— Я была в ужасе, когда он выбрал Рахиму. Я очень переживала о том, что он ей не подходит, но ты…

Совсем ненадолго она замолчала.

— Но ты всегда должен верить, что Эйкаб знает, как лучше.

Второе «ты» она произнесла как-то иначе. Во втором случае это мог быть кто угодно. А под первым «ты» она подразумевала меня.

Это напомнило мне о тех снах, что я видел, находясь в горячке, снах о нашем неясном прошлом. Тогда я был кем-то другим — меня словно сдерживала чья-то могущественная рука — но Эмель, без сомнения, была сама собой. В тех снах была такая лёгкость, а между нами было столько свободы. Я мог касаться её столько, сколько хотел. Когда я просыпался от этих снов, меня поглощали боль и жар. Сначала мне казалось, что я хотел вернуться в эти сны, чтобы прекратить страдания. Но теперь я уже не страдал, и всё равно хотел вернуться туда.

У меня перед глазами возникло бледное лицо Елены, поэтому я посмотрел на Эмель, чтобы отогнать его.

— О чём ты думаешь?

— О Елене.

Она ухватилась за нити ковра.

— Когда состоится свадьба?

— Когда всё утрясётся.

Я откинулся на руки и посмотрел в ночное окно. Прислушался к какофонии жужжания, шипения и кряканья различных существ.

— Ты хочешь жениться на ней?

Я задумался, не будучи уверенным в том, что я вообще знал ответ на этот вопрос.

— Я хотел сделать это ради своего отца.

Я снова наполнил наши чашки. Вода была тёмной, листья слишком долго настаивались.

— Своего отца?

— Он совершил ошибку, — сказал я, указав на себя. — Я не должен её повторить. Обязанность короля — жениться ради власти. Мой отец, в итоге, полюбил мою мать. Ему очень повезло.

— Королеву хаяли.

Кивнув, я сказал:

— Это был выгодный брак. Она была совсем не похожа на сестру. Она была очень мягкой — полной противоположностью суровой Лике.

В Эмель сочетались оба эти качества.

— Он любил солеискательницу, которая тебя выносила?

— Он жалел о том, сколько горя принёс ей и мне.

— Ты не допустишь такую же ошибку.

Её слова прозвучали сухо и окончательно.

— Он действительно совершил ошибку. Но мы с ним не совпадали в том, что это была за ошибка.

Я встретился взглядом с Эмель. Когда она смотрела на меня в этой темноте, её глаза казались ещё темнее.

— Мне было очень легко принять решение жениться на Елене…

Я сделал вдох. Я не должен был этого говорить, но стол был уже накрыт. И будь я проклят, если бы не сел за него.

— Пока не появилась ты.

Она сжала губы вместе.

— Я.

Потребность рассказать ей всё заставила слова политься из меня, точно вода.

— Могу ли я обременить тебя ещё одним признанием?

— Конечно.

— Находясь рядом с тобой, я чувствую такие вещи — хорошие вещи — благодаря которым я ощущаю себя цельным. Но также…

Я осмотрелся вокруг, пытаясь понять, как мне объяснить свои чувства.

— Что-то ещё скрывается под всеми этими слоями. Какое-то эхо, основа всего — я не знаю, как это описать — что говорит мне: да, это правильно. Это похоже на палимпсест⁴. Ты знаешь, что это такое?

Теперь я уже не мог замолчать.

— Я чувствую себя счастливым, Эмель. Это меня пугает, потому что я боюсь, что мне нельзя чувствовать себя таким образом.

— Потому что это ошибка? — её голос прозвучал мягче, чем кровать у меня дома.

— Нет. Я не думаю, что это ошибка. Это такой же страх, который я чувствую, когда моя орлица охотится. Каждый раз, когда я выпускаю её, я не знаю, вернётся ли она ко мне.

— Ты боишься, что я не разделяю твои чувства.

Снаружи послышался топот ног.

— Саалим!

Мы выпрямились, и в то же мгновение в комнату вошёл Тамам.

— Эмель не, — он опустил взгляд на нас и сказал, — вернулась.

Она резко встала, опрокинула чашку и допила чай.

— Я уже собиралась уходить.

И прежде, чем кто-либо из нас смог произнести хотя бы слово, она проскользнула мимо него и исчезла.

— Прошу прощения, что прервал вас, — сказал Тамам, переминаясь с ноги на ногу в дверях.

Откинувшись на подушки, я сказал:

— Ты вообще когда-нибудь спишь?

* * *

Когда я открыл глаза, масло в лампе догорело, и комната погрузилась в удушающую темноту. Я на ощупь нашёл в темноте дверь.

Лунный свет едва проникал сквозь листья, и я не сразу нашёл лестницу. Я опустился на четвереньки и начал шарить перед собой руками, пока, наконец, не почувствовал её. Лестницу уже опустили, поэтому я спустился по ней, чтобы узнать, кто ещё не спал.

Когда мои ноги коснулись земли, я услышал голос:

— Тоже не можешь уснуть?

Тамам.