Сын Ретта Батлера

И вдруг увидел, что она просто потрясена. Наверное, у нее было детское желание встать и заглянуть за белое полотно, на котором только что было изображение.

— А как это делается? — по-детски спросила она.

— Движущееся фото, — пояснил Джон, который и сам толком не знал, как это делается.

— И там никого нет? — все-таки выказала она свое затаенное желание, показывая на экран.

— Нет, ма, там — никого. Это все вон из того аппарата, — показал Джон в другую сторону на проекционный аппарат.

— Джон, а завтра они будут показывать? — спросила Скарлетт.

— Ты хочешь пойти еще раз?

— Да, конечно. Мы не будем больше тратить вечера на всех этих кузин, троюродных тетушек и внучатых племянников. Мы, Джон, будем ходить в кинематограф.

— Синематограф, — поправил Джон.

— Вот-вот, именно!

Но самое удивительное случилось, когда начался третий фильм, который назывался «Разбитое сердце». По жанру это была мелодрама. Некая бедная, но очень красивая девушка безответно влюблялась в красавца лорда. Зная, что она бедна, девушка ужасно горевала, а лорд вел веселую жизнь и на девушку внимания не обращал. Лорды не обращают внимания на бедных девушек. Но девушка была еще старательна и трудолюбива. За это хозяйка отвалила ей все свое приданое. Теперь уже лорд стал ухаживать за девушкой, но она отвергала его, памятуя о недавней холодности красавца.

Все заканчивалось хорошо. Лорд и девушка целовались на фоне замка, взятого, наверно, на прокат из предыдущего фильма.

— Не смотри на меня, — сказала Скарлетт, когда зажегся свет. — Я плачу.

— Что случилось, ма? — испугался Джон.

— Нет-нет, ничего… Это удивительный фильм… Все, как у нас с Реттом, — сказала Скарлетт.

Джон не верил своим ушам. Его мать, которая язвительно высмеивала и куда более правдивые и талантливые романы, плакала над этой подделкой.

Но самое удивительное, что она не одна плакала в зале кафе. У многих женщин и даже мужчин в руках мелькали платки.

«Я, наверное, ничего не понимаю в людях и в искусстве, — подумал потрясенный Джон. — Неужели они не видят, что все это ненастоящее, картонное, плохо разыгранное. Ведь это можно сделать куда лучше! Тоньше, душевнее, красивее! Скажем, то место, где они встречаются после долгой разлуки. Она должна быть вся в черном, а он со скромным букетом в руках. Людный перрон. Они не могут пробиться через толпу и просто стоят, глядя друг на друга. Они разговаривают глазами… Стоп! Что это я? О какой ерунде думаю!»

Домой шли пешком, потому что у Скарлетт была охота прогуляться. Она мурлыкала под нос какую-то мелодию, которая была, очевидно, популярна в ее молодости. Улыбка меланхолии блуждала на ее все еще прекрасном лице.

— А у тебя есть девушка? — спросила она.

— Есть, — сказал Джон.

— Ты должен меня обязательно с ней познакомить.

— Конечно, мама, обязательно. Только сначала мне надо ее найти.

— Найти?

— Да…

И Джон рассказал матери всю историю своей любви вплоть до того дня, когда он, уезжая на Аляску, не нанял частного сыщика для розыска Марии.

— Вчера этот джентльмен сообщил мне, что семья Марии уехала в Италию.

— Как грустно… Ты обязательно должен разыскать ее.

— Конечно. Как только чуть-чуть освобожусь, съезжу к ней на родину и заберу ее сюда. Вот тогда вы и познакомитесь.

С этого вечера походы в синематограф стали регулярными.

А с утра Джон и Найт запирались вдвоем в кабинете и писали очередную статью о своих похождениях на Аляске. Работали они весело, легко, нужные слова находились словно сами собой, статья была готова уже через полтора часа, но Джон и Найт не спешили покинуть уютный кабинет. Они рассаживались по мягким кожаным креслам и увлеченно беседовали обо всем — о политике, о моде, о войне, об автомобилях, а как-то даже стали спорить о том, ходят ли по улицам русских городов медведи.

Но в тот день разговор принял совершенно неожиданный оборот. Они как раз завершали серию и подходили к самым последним дням в Лате.

Страшный бой описывали оба. И оказалось, что впечатления обоих были одинаковы — безумие, кровь, ужас, смерть.

— Знаешь, мне не нравится конец этой истории, — сказал вдруг Джон.

— Почему? Тебе хотелось бы, чтобы нас убили? Мы же не сочиняем, мы излагаем факты.

— Дело не в этом. Вот послушай, мы ведь с тобой пишем документальную историю, а получается, как ни верти, авантюрный роман со счастливым концом — справедливость восторжествовала, все счастливы, восходит солнце.

— Но так было, — сказал Найт.

— Это-то меня и пугает. Что-то в этой истории недоговорено. Что-то укрылось от нас или мы не сказали всей правды.

— Ты хочешь сказать, что в жизни не бывает счастливых концов?

— В жизни все бывает. Я говорю о нашей истории.

Найт поднялся со своего кресла и прошелся по кабинету. Остановился у книжного шкафа, разглядывая корешки книг.

Джон снова склонился над пишущей машинкой.

— Помнишь, когда убили Янга? — сказал вдруг Найт. — Я сказал тогда, что…

— …здесь такой запашок, что свалит с ног любого злодея, — продолжил Джон. — Я дословно запомнил. Но почему ты сейчас?..

— Потому что я был прав тогда, Бат. А ты прав сейчас.

Найт говорил, стоя спиной к Джону, тихо и очень внятно.