Сын Сарбая

— Ах, не взял! — Чекир расхохотался. — Тебе просто везет. Я ведь хотел, когда ты начнешь читать, вырвать из твоих рук книгу и поиграть, как тогда с шапкой… — Увидев, как помрачнел Дардаке, Чекир хлопнул его по спине и сказал: — Ладно, ученый друг, не будь таким серьезным. Неужели не понимаешь шуток? Я люблю, когда ты рассказываешь. Расскажи мне что-нибудь интересное.

Польщенный, Дардаке стал думать, чем бы увлечь друга. Он ласково потрепал Чекира по колену и, показав палкой на крутой лесистый склон горы, сказал:

— Хочешь, поделюсь с тобой тайной? Никому не скажешь?

— Пусть я буду псом!

— Видишь тот лес? Я в нем долго пропадал…

— Да что ты? Зачем? Один на один в этой тьме? — Он сделал вид, что изумился и даже испугался. — Там, наверно, очень страшно.

Наивный Дардаке не заметил, что его друг слегка подтрунивает над ним.

— Я там провозился много дней, — сказал он с гордостью. — Может быть, и живут в лесу барсы и медведи, но, если ты занят делом, забываешь об опасности. Ах, как хорошо в прохладном ельнике! Запах такой, что дышишь — не надышишься. И кругом всякая живность. Что-то шуршит, что-то пищит, что-то скачет и перебегает с места на место. Я даже думал, что животные переговариваются на своем языке: «Кто к нам пришел, друг или враг?» Иногда я замирал и слушал. И меня так увлекали все эти шумы, скрипы, шорохи и звериные переклички, что я на время забывал работать.

Тут Чекир по-настоящему удивился:

— Увлекали шумы? Ты, наверно, смеешься надо мной! Что может увлекать в лесу? А что за работу ты там для себя придумал? Ловил зверей? Что поймал, говори скорее!

Он уже знал, что мальчишка добыл капканом горного козленка и куницу, а сейчас ждал, что тот расскажет о каких-нибудь новых успехах. Втайне он завидовал везению Дардаке и надеялся, что тот выболтает ему семейные секреты. Чекир не верил, что Дардаке просто повезло. Он думал, что отец сообщил ему особые охотничьи приемы.

— Поймал, говоришь? — засмеялся Дардаке. — Ловля капканом — разве это работа! Я заготовил дрова, много дров, на каждую семью нашего аила по большущей куче. Я так много заготовил сучьев, корней и валежника, что сам оттуда не могу вывезти. Сегодня-завтра приедет мой отец, и тогда мы пригоним сюда рабочих быков и будем два или три дня грузить и вывозить…

— Ну да! — Чекир, поблескивая своими заячьими глазками, вскочил на ноги. Что-то его увлекло, он, казалось, готов был сию же минуту бежать в лес. — Как тебе это пришло в голову? Э, да ты, наверно, все врешь!

Дардаке, ударив его ребром ладони под колено, заставил снова сесть.

— Слушай, слушай. Это чистая правда. Ты бы видел — я на каждой куче оставил бумажку с фамилией той семьи, для которой делал заготовку.

— Как это так? Неужели ты для кого-то старался?

— Когда я очень уставал и мне уже не хотелось работать, я подгонял себя тем, что говорил: «Эта куча — для вдовы Мамбета, хромой Шаир, а эта — для Кулипы, у которой шестеро ребятишек, она никогда не сможет сама набрать себе дров…»

Чекир расхохотался:

— А для меня, своего лучшего друга, ты не заготовил ни одной кучи?

— Для тебя? — Дардаке смутился. — Но мы с тобой в то время еще не были друзьями. И… и ты ведь сильный, молодой, здоровый, ты сам можешь заготовить…

— Эх, ты! — воскликнул Чекир. — Совсем шуток не понимаешь. Уж не думаешь ли, что и правда жду твоей помощи? Ты удивляешь меня все больше. То поучаешь, то вслух читаешь книжки, а теперь подаешь мне пример хорошего отношения к людям. Если б я умел писать в газету, обязательно расхвалил бы тебя в статье.

Дардаке опять не мог решить, шутит Чекир, трунит над ним или действительно его хвалит.

Он не скоро это узнал. На следующий день приехал его отец Сарбай, и Дардаке долго не ходил в горы, не пас коров и не встречался со своим другом Чекиром.

ГЛАВА IV

— Что это они все пристают к тебе, не дают покоя? — говорила Салима-апа, стаскивая с мужа сапоги; она уже согрела воду в тазу, чтобы помыть ему ноги. — Смотри, как ты исхудал, отощал! Провались эти коровники, на них у тебя ушло чуть ли не все лето. Дело пастуха — откармливать скот на джайлоо, а не месить глину для кирпичей. Смотри-ка, сколько царапин и ссадин у тебя на ногах! Теперь тебе будет трудно ходить босиком по горам, а сапог разве напасешься…

Сарбай, осунувшийся, утомленный долгой дорогой, сидел полуразвалясь, опираясь спиной на кучку одеял. Он наслаждался отдыхом, ворчливой лаской жены, чистым горным воздухом. То и дело он бросал взгляд на возмужавшего сына. Дардаке скромно сидел в сторонке, делая вид, что читает книгу. Мальчик ждал случая поговорить с отцом, но сейчас был доволен уже одним тем, что отец здесь, с ними, вся семья в сборе. Еще не было ничего сказано о его охотничьих успехах, о том, как он пас скот.

Вытерев мужу ноги, Салима-апа поднялась, вылила воду из таза и, остановившись у дверей юрты, снова начала ворчать: