Сын шамана

Отдохнуть от школы мне не пришлось. На следующий день приехала мама и забрала меня.

2

— Ну что, шизофреник, подлечили тебя?

Я зашел в класс и молча сел на свое место.

— Я, кажется, к тебе обращаюсь. Ты что, оглох?

Сергей Начеев подошел к моей парте. Ярость стала закипать во мне. Ярость и страх, ведь он был намного сильнее меня. Не знаю, за что он меня так ненавидел, но мне всегда было на него плевать. Может, поэтому он решил, что я — лучшая кандидатура на роль изгоя.

— Пошел вон! — ответил я и почувствовал сильный удар по виску. Я попытался встать со стула, но перед глазами всё поплыло — доска, парты, охающие девчонки, вошедшая классная и наглая рожа Сергея.

Я падал на пол и вдруг увидел всё как будто через матовое стекло. Вместо окружавших меня людей — какие-то призрачные силуэты. Я легко поднялся. Прямо подо мной на полу лежало мое тело, а рядом стоял Сергей, вернее его контур. От его головы наверх тянулись какие-то эфемерные нити и терялись в небе. Я изо всех сил ударил его в лицо. При этом его силуэт качнулся, а тонкие нити порвались и стали болтаться на его голове, как дреды на Бобе Марли.

— Егор, ты меня слышишь?

Я очнулся оттого, что наша классная била меня по щекам.

— Да, я вас слышу.

— Тебе плохо?

— Нет. Мне хорошо.

Я с трудом встал и пошел к выходу. В голове был туман. Мои одноклассники провожали меня взглядами, в основном удивленными. Я посмотрел на Сергея, ожидая увидеть злорадную ухмылку, но на его бледном лице не было абсолютно никаких эмоций, а его глаза стали тусклыми и безжизненными, как у куклы.

Дома я кое-как пережил этот день. На следующий день Сергея не было в школе, а в обед к нам пришел директор.

— Ребята, я хочу вам сообщить трагическую новость. Ваш одноклассник Начеев умер сегодня ночью, от инсульта.

После этого случая меня больше никто не задевал, но вокруг меня образовался вакуум. Я действительно почувствовал себя изгоем. Даже мои друзья стали избегать меня, что уж говорить об остальных. Как мне жить дальше, я не имел ни малейшего понятия, ведь в глубине души я себя винил в смерти Сергея, хотя никому не мог рассказать об этом. Мне хотелось уехать на край земли — туда, где бы меня никто не знал.

После экзаменов на выпускной я не остался, так и просидел весь вечер за телевизором. А на следующий день взял все деньги, которые нашел дома, и купил билет на поезд в Иркутск. Мне было абсолютно всё равно куда ехать, и, наверное, на мой выбор повлияло давнее желание увидеть Байкал. Я вдруг почувствовал себя абсолютно свободным.

Купе оказалось пустым. Скорее всего, будь у меня другое настроение, мне было бы скучно, но сейчас я только обрадовался.

Когда до отправления оставалось несколько минут, я вдруг услышал знакомый голос:

— Мама, у меня пятнадцатое место.

— Хорошо, хоть не тринадцатое.

В дверь, согнувшись под грузом здоровенной сумки, ввалилась Настя.

— Здрасьте! Егор?

— Вот видишь, Настя. А ты говорила: «не клади много продуктов». Здравствуй, Егор! — Анна Сергеевна уже протиснулась в узкий проход вслед да Настей. — Ты тоже поступать едешь?

— Мама, сейчас поезд поедет. Иди быстрей.

— Ну, давай!

Анна Сергеевна быстро поцеловала Настю в щеку и побежала к выходу.

— Почему ты не пришел на выпускной? — спросила Настя, когда поезд тронулся.

— А ты не догадываешься?

— Это всё из-за Сергея, так? Он сам виноват во всём.

— Наши про меня что-нибудь говорили? — задал я вопрос, который почему-то был для меня важен.

— Ничего. Тебя как будто нет и никогда не было.

— Понятно.

Мы помолчали.

— Есть хочешь?

— Честно говоря, да, — ответил я. — Никакой еды я с собой не взял.

— Налетай! — сказала Настя и стала выкладывать на стол салат, пюре и курицу. — Так куда ты едешь?

— Подальше от сюда. А ты?

— Буду поступать на геофак в Иркутский универ.

— На географию?

— Нет, на геологию. Там мой отец учился.

— Ясно.

Я взял первую попавшуюся книгу и залез на верхнюю полку.

За эти три дня мы почти не разговаривали. Чтобы избежать тягостного молчания, я надолго выходил в тамбур или читал книги. Продуктов на двоих, конечно, не хватило, и нам пришлось обедать в вагоне-ресторане.

Настя всегда мне нравилась. У нас ничего не было, но я несколько раз провожал ее из школы домой. Этакий несовременный ухажер. Мы даже ни разу не целовались. Может быть, она считала меня слишком робким или своим другом. Не знаю почему, но я так и не решился на что-то большее.

— Пойдем проводишь меня до универа, а то сумки тяжелые, — сказала она, когда мы приехали, и грустно улыбнулась.

— Конечно! — я с радостью ухватился за эту возможность. Несмотря на мою внешнюю холодность, расставаться мне не хотелось.

— Я буду жить в общежитии, заходи! — сказала она на прощанье. — Не бойся, я никому не расскажу о том, что с тобой было.