Сын (СИ)

Мать обмякла, расслабилась, а он по-прежнему сжимал её в объятиях. Он тяжело дышал. Сердце стучало, как паровой молот. Мать что-то сказала ему, он не расслышал - как заворожённый смотрел на голый череп. Она опять что-то сказала и водрузила парик на голову. И только тут смысл слов, наконец, дошёл до него. Она говорила о покойнике. Говорила, что надо вызвать милицию.

Явился участковый, составил протокол. Мать всю вину взяла на себя. Заявила, что муж в пьяном виде начал избивать её, и она, защищаясь, ударила его стулом. Все доказательства были на её теле и лице. Потом был суд. Ей дали три года условно.

Сын стал её мужчиной. Связь с ней он воспринимал как нечто тайное, запретное, притягательно-сладкое и одновременно постыдное. Он мучился сознанием, что она всё-таки его мать, и оттого во время близости, в самый ответственный момент, у него ничего не получалось. Боязнь оказаться несостоятельным только ухудшала положение. В такие моменты ему приходилось воскрешать в памяти картину: рыжий парик, сползающий с голой головы. И он сразу возбуждался. Часто случалось так, что ему даже не нужно было представлять сползающий с головы парик - он у матери действительно сползал во время их неистовой скачки. В конце концов, он уже не мог обходиться без этого зрелища. Чтобы приблизить желанный момент, он захватывал зубами рыжий локон и стаскивал с головы матери накладные волосы. Его горящие глаза не отрывались от оголившейся головы, от рыжих прядей, разметавшихся по подушке, и его тело сводила сладостная судорога.

Через год мать умерла. Перед этим она ездила куда-то делать аборт. Вернувшись, сразу слегла. Зная, что умирает, она просила сына не вызывать врачей. Нестерпимая боль заставляла её корчиться и кричать. Бурлаков стоял у кровати и смотрел на мать остановившимся взглядом. Во время агонии с неё сполз парик. Вид оголившейся головы и корчащейся от боли женщины вызвал в нём невероятный прилив возбуждения. Он ничего не видел, кроме сбившегося на сторону парика, глаз обезумевшей от боли женщины и крови, вытекающей у неё изо рта. Он ничего не видел и не понимал, им владело лишь слепое испепеляющее желание.

Внезапно мать вскрикнула особенно громко и изогнулась в последних судорогах. Бурлаков не выдержал. Выдернул из ширинки своего вздыбленного жеребца, и семя заплескало на подушку, на лицо умирающей, на её рыжий парик...

Маньяк стоял за спиной пленницы, полоскавшей волосы, прижимал её к себе и тёрся промежностью о её бедра. Постанывал сквозь зубы, предвкушая сладостный миг, когда начнёт вспарывать кожу у неё за ухом и снимать золотистый скальп.

- Ну, всё, закончила, - он оттолкнул девушку от умывальника. - Теперь будешь сушить!

Он достал из коробки фен, вставил вилку в удлинитель и сунул аппарат пленнице в руки.

- Пять минут, и чтоб волосы были сухими!

На мокрые пряди повеяло тёплым воздухом. Бурлаков прошёлся по подвалу. Подошёл к отверстию в кирпичной кладке и легонько ткнул в него лезвием ножа. Острие кольнуло Ребрина между глаз, оставив над переносицей кровавую отметину.

- Что, сыскарь, страшно подыхать?

- Тебе тоже придётся подохнуть, - тихо, с усилием, выговорил Ребрин.

- Ты до этого не доживёшь, - маньяк усмехнулся, вглядываясь в полузакрытые немигающие глаза пленника. - Из-за тебя у меня трое суток не было бабы. Но ничо, ща оттянусь на всю катушку. Любуйся, сыскарь. Ты это заслужил своей отличной работой!

Перед стеной, в которую был замурован Ребрин, он расстелил поролоновый матрац. Такой матрац был хорош тем, что с него легко смывалась кровь.

Бурлаков далеко не сразу осознал, чего именно он хочет от женщин. После смерти матери он долго не имел связей с ними. Занимался рукоблудием, представляя себе, как с лысой головы воображаемой партнёрши сползает рыжий парик. Это возбуждало. Вскоре он нашёл подходящий объект для стимулирования оргазма. Однажды в магазине ему попалась на глаза рыжеволосая кукла. Волосы у неё были редкими, сквозь них проглядывала голая пластмассовая голова. При виде её у Бурлакова разбухло в паху. Желание было настолько сильным, что он ощутил потребность немедленно уединиться в ближайшем туалете, чтобы избавиться от излишка семени. Целую неделю он вспоминал эту куклу, а потом поехал и купил её. С тех пор она стала постоянной участницей его тайных развлечений.

Поначалу хватало лишь её присутствия. Но потом фантазия Анатолия разыгралась. Он содрал с куклы искусственные волосы и склеил их концы, получив что-то вроде парика. Теперь он мог, когда хотел, снимать его с куклы и вновь надевать. Это действовало гораздо сильнее, чем просто разглядывание кукольной головы.