Сын Солнца

— Что изволит делать мой брат Шенар в этих местах, пользующихся дурной славой?

— Я делаю проверку, как мне приказал Фараон. От будущего правителя в его стране ничто не должно укрыться.

— Тебя послало само небо.

— Ты думаешь?

— Ты, наверное, будешь рад исправить несправедливость?

— В чем дело?

— Вот в этом молодом писце Амени. Я застал его в тот момент, когда шестеро конюхов притащили его сюда и издевались над ним.

Шенар ухмыльнулся.

— Бедняга Рамзес, у тебя неверные сведения! Разве твой юный друг не рассказал тебе о наказании, которое его постигло?

Сын Фараона повернулся к Амени, лишившись дара речи.

— Этот начинающий писец имел наглость исправить своего начальника, якобы допустившего ошибку. Тот не замедлил пожаловаться на этот дерзкий поступок, а я решил, что этому маленькому нахалу не помешает поработать на конюшне. Переноска навоза и сена научит его гнуть спину.

— У Амени не хватит на это сил.

Шенар приказал носильщикам спустить его на землю. Хранитель сандалий тут же подставил скамеечку, обул ноги хозяину и помог спуститься.

— Давай пройдемся, — потребовал Шенар, — я должен поговорить с тобой лично.

Рамзес оставил Амени под охраной Дозора. Братья прошли несколько шагов по двору, вымощенному досками, чтобы укрыться от солнца, которое Шенар с его белой кожей ненавидел.

Трудно было себе представить двух более непохожих людей. Шенар — низкого роста, приземистый, закутанный в одежду, походивший на разжиревшего от еды вельможу. Рамзес — высок, строен, с развитыми мышцами, в расцвете юных сил. Голос первого был елейный и дрожащий, голос второго — низкий и четкий. Их объединяло только то, что оба были сыновьями фараона.

— Отмени свое решение, — потребовал Рамзес.

— Забудь об этом недоноске, давай поговорим о серьезных проблемах. Разве ты не должен был уже давно покинуть столицу?

— Никто меня об этом не просил.

— Считай, что это сделано.

— Почему я должен слушать тебя?

— Ты что, забыл о моем положении и о своем?

— Значит, я должен радоваться тому, что мы — братья?

— Не старайся перехитрить меня, а лучше посвяти себя бегу, плаванию и борьбе.

— Однажды, если отец и я этого захотим, ты, возможно, получишь какой-нибудь пост в действующей армии; защищать страну — достойное и благородное дело. Для такого юноши, как ты, обстановка Мемфиса вредна.

— В последние недели я уже начал к ней привыкать.

— Послушай, не вступай в бесполезную борьбу и не заставляй меня просить отца, чтобы он вмешался в дело. Лучше подготовь без лишнего шума свой отъезд и так же тихо исчезни. Через две-три недели я укажу тебе место назначения.

— А Амени?

— Я уже сказал тебе: выкинь из головы своего ничтожного дружка, и я не люблю повторять свои слова. И последнее: не пытайся снова увидеться с Красавицей Изэт. Ты забыл, что она презирает побежденных?

Глава 8

Супруге фараона Туйе приходилось в отсутствие своего мужа, отправившегося проверять линии обороны на северо-восточной границе, много времени и сил уделять обременительным приемам. Она приняла визиря, главного царского казначея, двух номархов, глав провинций, и одного писца их архивов. И к тому же было необходимо срочно разрешить массу неотложных проблем, при этом не совершив ни одной оплошности.

Сети все больше тревожили не прекращавшиеся волнения в маленьких общинах Азии, Сирии и Палестины, которых хетты[4] подстрекали к восстаниям. Раньше обычного визита фараона было вполне достаточно, чтобы успокоить местных царьков, которым просто хотелось поразлагольствовать перед своими подданными.

Туйя была дочерью простого мастера по изготовлению повозок и не принадлежала, таким образом, ни к царскому, ни даже к знатному роду, но она быстро завоевала место при дворе и в стране в целом благодаря своим личным качествам. Она обладала врожденной элегантностью: очень стройная, с большими миндалевидными глазами и строгим пронзительным взглядом, с тонким прямым носом, держалась царица довольно высокомерно. Как и ее царственный супруг, она требовала беспрекословного уважения и не выносила фамильярного обращения. Царица рьяно заботилась о процветании египетского двора; ей казалось, что величие ее страны и благополучие народа зависели от того, как она выполняла свои обязанности.

Когда она узнала, что о приеме просит Рамзес, ее любимый сын, усталость как рукой сняло. Обычно Туйя принимала посетителей в дворцовом саду. Она была в длинном льняном платье, подшитом золотом; на плечах — короткая накидка в складку, шею украшало ожерелье из аметистов в шесть рядов, а на голове был роскошный парик из переплетенных параллельных прядей одинаковой толщины, спускающихся чуть ниже ушей. Как она любила гулять среди акаций, ив и гранатовых деревьев, у подножия которых росли васильки, маргаритки и цвела живокость! Не было более прекрасного творения богов, чем сад, где все растения круглый год возносили хвалу создателям. Утром и вечером Туйя позволяла себе несколько минут помечтать в этом раю, прежде чем приступить к исполнению возложенных на нее обязанностей.