Сын Солнца (СИ)

Вообще, сражение это произошло практически в самом начале похода. Едва семитысячная союзная армия Чектамаля и Уаймиля пересекла границу Экаба, как навстречу им выдвинулся пятитысячный вражеский отряд - в основном, из тулумцев, жителей близлежащего города. Силы сторон были практически равны и что было б в обычном случае - сказать сложно. Впрочем, даже победа далась бы союзному войску недешево. Вот только тут вмешался один неучтенный фактор - громовые трубы. Один единственный залп пяти - привезенных инками двух бронзовых и трех железных, выкованных из железных полос на месте - пушек, и армия Экаба бросилась врассыпную - как, впрочем, и уаймильская. Потери противника были невелики - слишком рано выстрелили, но вот психологический эффект оказался колоссальным. Когда чектамальцы бросились вдогонку убегающим, они не встретили практически никакого сопротивления. Нагнанные солдаты - те, кто не сделал этого сразу - сразу ж бросали оружие и их немедленно ‘вырубали’ ударами дубинок и бросались догонять следующих. Рабы - товар недешевый, так что каждый желал захватить их побольше. Впрочем, почти трети вражеских солдат удалось-таки уйти, донеся наместнику Тулума весть о тяжелом поражении. Тот даже успел по суше отправить это сообщение своему повелителю - правителю Экаба, но уже на следующий день город осадила вражеская армия…

***

(Тауантинсуйу, провинция Кито. 29 апреля 1529 года).

- Так каков ваш ответ? - спросил посланник Руминьяви у командовавших вражеской армией вождей.

- Наш ответ неизменен, - с достоинством произнес один из них, - Мы не станем служить твоему вождю.

Развернувшись, посланник отправился обратно в свой лагерь. .Добравшись до возвышенности, где расположились командиры - генералы Руминьяви, Чалкучима, Укумари и Кискис - он передал им ответ вражеских командиров.

- Что ж, пусть все решит битва, - немного подумав, важно произнес Руминьяви.

Вообще-то он не очень хотел этой битвы. От прежней тридцатитысячной Северной армии у него оставалось лишь чуть больше половины - шестнадцать тысяч. Из остальных пять тысяч дезертировали, отправившись на юг - к Уаскару, девять тысяч присягнули не пожелавшим поддержать его вождям… А на юг провинции уже вторглась армия под командованием Уалтопы - наместника уну Тальян. В сложившихся условиях необходимо было максимальное единство. Нужно было собрать все лучшие войска чтобы дать отпор южанам. В таком положении терять опытных солдат во внутренних разборках было крайне нерационально - но иного выхода просто не было. Иначе - в этом можно было и не сомневаться - те не упустят возможности нанести удар в спину пока он будет сдерживать кусконцев. Оставалось одно - максимально быстро подавить мятеж, заставить предателей вернуться на свою сторону - особого доверия к ним, конечно, не будет, но он не даст им возможности предать снова - и успеть занять оборону на юге. Наступать вплоть до Куско и свергнуть Уаскара, как того хотел еще Атауальпа, у него просто не было возможности. Оставалось лишь постараться измотать врага оборонительными боями, а затем постараться заключить с южанами мир.

Оглянув еще раз поле предстоящего сражения, генерал презрительно усмехнулся. Да, эти вожди смогли собрать армию, по численности превосходящую его - вот только лишь девять тысяч из них были опытными бойцами. Остальные - еще тысяч пятнадцать - явно были набраны из кого попала - причем, с большим удивлением он заметил, что помимо обычных крестьян и горожан тут были даже явные дикари - видимо, нанятые в находящихся за пределами страны лесных племенах. Нормальных оружия и доспехов тоже практически не было.

Гудок сделанной из человеческой кости трубки стал сигналом к началу сражения. Выстроившись четкими рядами, армия Руминьяви двинулась вперед.*(62) Одновременно навстречу ей двинулась армия ‘северного союза’, вот только порядка в ней было намного меньше - ведь больше половины ее составляли ополченцы да наемники. Немедленно раздалась барабанная дробь, выбиваемая на барабанах, обтянутых кожей убитых врагов, и вопли труб из раковин, керамики и человеческих костей. Добравшись до середины долины, армии встали друг против друга, и солдаты громкими криками и неприличными жестами принялись показывать, что они сделают со своими врагами, однако продолжалось это не долго. Вскоре из рядов обоих армий вышли переговорщики, призвавшие сойтись на поединках самых сильных воинов. Через несколько минут вперед вышли по пять человек. Согласно традиции, поединок продолжался до тех пор, пока все воины одной из сторон не были убиты - причем, проигравшая сторона имела право сдаться без урона своей чести. Впрочем, в этот раз это было чистой формальностью. В этой войне не могло быть ни мира, ни почетной сдачи. Проигравший терял все - в том числе, и свою жизнь.