Сын Сумерек и Света

Харальд мельком глянул на Бренду и покачал головой:

— Она уже сделала свой выбор. Встав на твою сторону, она оскорбила Господа и только смерть искупит её грехи.

— А Брендон? А Пенелопа? А Юнона? Их ты хотел убить только за то, что они были со мной?

Харальд лишь мрачно усмехнулся в ответ.

В широко раскрытых глазах Александра застыл ужас, из его груди вырвался сдавленный стон отчаяния.

Я мог бы сказать брату: «Вот видишь! Я вынужден убить его. Если сейчас я умою руки, то потом буду долго смывать с них кровь, которая прольётся по вине твоего сына…»

Но я не сказал этого. Это было бы похоже на самооправдание, а я не собирался оправдываться. Я понимал, что этот поступок тяжким бременем ляжет на мою совесть, но на другой чаше весов были жизни тех, кого я любил, а также тех, кого я не любил, тех, к кому я был равнодушен, и тех, кого я вовсе не знал. Всех их, независимо от моих симпатий, объединяло одно — они были людьми и имели право на жизнь… Впрочем, как и Харальд. Я должен был сделать выбор — и я сделал его.

— К сожалению, брат, — обратился я Александру, — я не могу выполнить твою просьбу. Твой сын опасный ублюдок. — С этими словами я призвал к себе Образ Источника. — Мне его совсем не жаль.

Как только Образ появился, изолирующие чары рухнули, но Агнцам уже поздно было тянуться за своими Янь. Я влепил по ним мощным и очень эффективным заклятием, которое приготовил специально для этого случая.

Даже не пикнув, чудища растаяли в воздухе. Вместе с ними исчез и Харальд, чьё лицо в последнюю секунду его жизни выражало тупое недоумение. Он так и не понял, что потерпел поражение.

Я совершил убийство — и не в приступе гнева, не в пылу борьбы, а обдуманно и хладнокровно, тщательно взвесив все «за» и «против» и выбрав меньшее из зол. Я нисколько не сожалел о потерянном родственнике. Харальд был слишком гадок, глуп и жалок, чтобы я мог пожелать ему долгих лет жизни. Он был неисправим, и то, что я сделал с ним, было актом высшего милосердия.

— Харальд! — закричал Александр. — Харальд!.. Артур, что с моим сыном?

— Его больше нет, — устало ответил я. — Я распылил его на атомы и развеял их по бескрайним просторам Вселенной. Он ни секунды не страдал.

— Боже! — в ужасе прошептал Александр. — Харальд, мой сын… Ты убийца, Артур! Я ненавижу тебя!

Я понимал, что сейчас возражать бесполезно, поэтому молча снял с брата заклятие неподвижности и приготовился отразить его атаку, продиктованную бессильной яростью и отчаянием. Хороший удар в челюсть заставил бы его более трезво оценить происшедшее.

Однако Александр продолжал сидеть в кресле, не проявляя никаких признаков агрессивности. Он только удобнее откинулся на спинку и закрыл глаза. По его щекам катились слёзы.

— Брат, — наконец произнёс он. — Ты понимаешь, что теперь между нами не может быть мира?

Я горько усмехнулся и ответил:

— Мы и раньше-то не были сердечными друзьями.

Ко мне подошла Бренда и положила руку на моё плечо.

— Нам пора возвращаться, Артур.

— Да, — сказал я, — пора. Здесь наши дела улажены. Теперь нам предстоит путь в бесконечность, к Источнику.

Часть третья

ЖЕРТВЫ ИСТОЧНИКА

Глава 1

Второе моё путешествие в Срединные миры было не столь опасно, как первое. Ни мне, ни моим спутникам — брату, сестре и дочери — не угрожали ни гибель, ни потеря памяти, ни превращение в младенцев. Однако бесконечность оставалась бесконечностью, и к ней надлежало относиться с большой осторожностью. Даже мне — адепту Источника. Даже я не мог преодолеть её мгновенно — приходилось идти Туннелем. Идти сквозь ад, чтобы затем снова возвратиться в человеческие миры — но уже по другую сторону бесконечности…

Мы постепенно разгонялись. Картины миров вокруг нас мелькали ещё быстрее, чем тогда, когда Бренда выдернула нас из Хаоса. Я уверенно прокладывал Туннель в нужном направлении и не спеша наращивал скорость, чтобы дать моим родным возможность свыкнуться с таким головокружительным полётом.

Больше всех волновалась Пенелопа. Она крепко держала меня за руку, и я чувствовал её нервную дрожь. Брендон выглядел невозмутимым, однако я понимал, что он лишь притворяется спокойным, а на самом деле предельно напряжён. А вот Бренда почти не переживала — похоже, её неуёмное любопытство и жажда приключений превозмогли естественный для всех людей страх перед неведомым.

Приближаясь к барьеру бесконечности, я велел своим спутникам отключиться от Формирующих. Нас окутала фиолетовая мгла, наподобие той, что возникала при входе в Туннель, но сейчас это было явление не статическое, а динамическое. За секунду мы преодолевали миллиарды миров, и с каждой секундой их становилось всё больше и больше. Близился критический момент, когда за конечный промежуток времени нам предстояло миновать бесконечное их количество…

— Готовьтесь! — крикнул я, и мы шагнули в бесконечность.