Сын тумана

Хозяин поймал золотой, часто закивал и опрометью пронесся через зал, юркнул в пролом окна, торопливо и бестолково принялся прилаживать на место попорченную доску. Охнул, схватился за голову, кликнул людей и занялся поиском свечи. Добыл заодно и кружки, выставил второй кувшин вина и задом попятился к окну, кланяясь и кивая.

– Любишь ты чудить, – без радости, но и без осуждения, отметил Иларио, слушая стук забиваемых наглухо ставен. Безмятежность, все утро судорогой сводившая лицо библиотекаря, наконец-то сползла, сморщилась до смертной усталости. Иларио попробовал улыбнуться, безнадежно махнул рукой и снова приткнулся к стене. – Я всегда знал их лучше, чем любой иной багряный. Я желал вытравить их отсюда, выжечь каленым железом. Они – язва… Пока ты не явился к воротам обители с неподъемным мешком золота и еще более весомой наглостью толстолобого барана, я был иным. Золото полагал первейшим демоном, а им не мог простить того, что для них эта дрянь – едва ли не бог. Золото им бог, а люди – пыль.

– Как же, родню пришибить всегда хочется сильнее, чем посторонних, это закон жизни, я его не признавал, пока сам не проверил, возмечтав зарезать Ноттэ, – посочувствовал Кортэ, разливая вино и сразу пробуя на язык. – Кислятина. Слушай, ну чего ты взвился? Детей – и вдруг в подвал. Я начищу тебе морду, слышал? Не божеское дело – мстить всем и скопом, да ещё поить злобой город. Мы заразу изведем, но моим способом. За жабры – и ошкурим по полной: золотишко ссыплем в сундуки патору и душке Бэль, на благие дела. А что есть благие дела? Патор святой, он возьмется травить и давить еретиков-южан, королева – сама доброта, она накупит наемников и с молитвою перережет горло родне в Тагезе. Ты сперва впадешь в недоумение, а затем обретешь покой: кебши не хуже и не лучше прочих. Ты ещё немного порезвишься, одних пожжешь, других укрепишь в вере, а годам эдак к ста научишься прощать людям то, что они – люди, как и ты сам.

– Кислятина, – согласился Иларио, пробуя вино, морщась и усмехаясь. Лицо стало вполне живым, губы дрогнули болью. Багряный налег локтями на стол и задумался, перебирая четки. – Два года назад ты явился в обитель, и я вроде как ожил… Мне стало интересно. Ты – лучшее, что есть в моей душе, пусть это лучшее до странности похоже на ересь и сплошной грех чревоугодия, зависти, пьянства и много еще чего. Ты являешь собою доказательство того, что золото не демон и не проклятие. Как любое средство, наделенное могуществом, оно лишь ловушка для слабых и оружие для сильных. Ты дал мне многое, брат Кортэ, я даже убедил себя постепенно, что эти – они не величайшее и беспросветное зло, а просто чужие мне. Но вот настало нынешнее утро, и меня вмиг отшвырнуло в прежнюю ненасытную ненависть, да простит меня Мастер. Мало им золота, еретикам… Ты ведь не читал седьмую книгу Священного Свода?

– Из догматов веры кебшей, – уточнил Кортэ.

– Веры, истории, легенд, правил жизни, – поморщился Иларио, хлебнул вина и толкнул кружку, предлагая разлить повторно. – Я знаю их наизусть, хоть и пробую доказать себе, что всю и всяческую ересь забыл… Но память не слушается. Седьмая книга повествует о времени великого короля. Тогда род кебшей жил на своей земле и был един. Еще не составили закона, отделяющего народ от прочих и требующего хранить чистоту крови, веры, устоев. Вернемся к седьмой книге. Жизнь короля была долгой, даже нэрриха могли позавидовать ему. Ты рядом с тем королем выглядел бы нищим. Войны и болезни обходили благодатный край. Король был хитер и могущественен в тайном служении. Таковы почитаемые душевные качества подлинного кебша… Он создал печати, именуемые сабха.

– Это было давно, – зевнул Кортэ, полагавший время до своего рождения малоинтересным.

Глаза Иларио блеснули, библиотекарь хитро улыбнулся и покачал пальцем, затем щелкнул ногтем по черному ларцу, добытому из-под локтя и выставленному на стол. Погладил лак покрытия любовно, как лезвие лучшего своего ножа. И снова поглядел на Кортэ.

– Точно в таких ларцах, если верить седьмой книге, хранились сабха. Этого не мог знать посторонний, понимаешь? Тот подлец принес тебе ларец, полагая, что тайну по внешнему виду её атрибутов распознать некому… Ты слышал о древнем ритуале подтверждения договора самим фактом прочтения его текста?

– Нет, – на сей раз Кортэ слушал внимательно и даже чуть отодвинулся от ларца.