Сын ведьмы – 6. Наследник

На прикрытые пулемётным огнём фланги немчура не рискнула сунуться, а вот по фронту попыталась атаковать. Однако, после первых подрывов на минах, узрев впереди вязь из проволочных растяжек между деревьев и множество выглядывающих из–за сосновых стволов довольных партизанских рож, сразу залегла и принялась отползать обратно за машины. К тому же, офицеры уже оказались все выбиты снайперами и удивительно метким пулемётчиком, бившим со стороны головы колонны. Оставшиеся в живых унтер–офицеры приказали солдатам занять оборону и подавить противника плотным стрелковым огнём. В лесную чащу также обильно полетели гранаты.

На фланге уже разгорелся подожжённый Матвеем костёр. Крутить фиги из дыма у Матвея отлично получалось ещё в младые годы, потому, прибавив к дыму от своего костра чёрные клубы от полыхающей подбитой техники, чародей заволок тёмной пеленой широкую полосу вдоль всего участка дороги с немцами.

Странное сизое марево, частично скрыло залёгшую за машинами и крайними к дороге стволами сосен пехоту. Попытку пострелять из пулемёта, закреплённого на борту бронемашины, мгновенно пресёк бронебойщик Вратарь. Партизаны методично забрасывали гранаты на правую обочину дороги и снайперским огнём выбивали дерзких стрелков врага. Унтера старались не высовываться, но через минуту всё равно полегли от снайперского огня. В сумраке странно зависшего дыма, мало кто обратил внимание, что пули входили им в затылок. А те соседи, что поворотили головы в тыл, сразу получали пулю в лоб. Стрелковая трескотня и разрывы гранат, надёжно маскировали звуки револьверных выстрелов, скрытых глушителем на стволе нагана.

Матвей бесшумным призраком проплывал по лесу вдоль дороги и торопливо выбивал самых опасных врагов. Чародею–душегубу не требовалось глазами видеть свои жертвы, он колдовским чутьём зрил сквозь пелену тумана. Лиц он не разбирал, но знаки воинского различия на погонах понимал, а также обращал внимание на экипировку. Кстати, штатных ротных снайперов казак устранил в первую очередь, как и фигуры увешанные биноклями и офицерскими планшетами.

Когда Матвей не успевал перезаряжать барабанчик нагана, то швырял пули прямо рукой, как батя научил. На поясном ремне висел развязанный мешочек с револьверными пулями, которые казак запасливо насобирал ещё на учебном стрельбище. Перемещался он, пластаясь над самой землёй, чтобы не словить шальную пулю от своих партизан. Со стороны его передвижения выглядели, словно по слою слежавшейся хвойной подстилки стремительно пробегал присыпанный старыми иголками огромный пустынный варан, только бесхвостый и не оставляющий за собой следов. Естественно, никакого шума парящий над земной твердью невесомый призрак тоже не производил.

Через время, какой–то недобитый немецкий умник послал дюжину резвых бойцов обойти партизан с фланга и ударить им в тыл. Матвею пришлось метнуться на край ристалища и порубить своей «парагвайкой» дерзких егерей. Колол и кромсал их тела казак, не личной рукой, а колдовской силой, управляющей острым клинком. Попадать под перекрёстный огонь Матвей не желал, отец хорошо натаскал его управляться с оружием без физического контакта с предметами, только правильным приложением векторов гравитации. А объяснять своим партизанам, как на самом деле погибли ушлые немцы, казаку не нужно — все знали об его искусном владении холодным оружием.

Когда у Матвея закончились патроны к нагану, он перешёл исключительно на метание пуль гравитационной силой. Перестрелка немцев с партизанами почти стихла. Повторных попыток выползти из полосы спасительного дыма противник больше не предпринимал, затаился. Бросать технику и снаряжение врагу не хотелось, тем более что отступать в опасную лесную чащу было страшно: там тоже могли поджидать партизаны, и, наверняка, установлены мины, ведь посланная в обход группа разведчиков канула бесследно.

В странном зависшим над дорогой сизом мареве немцам было не разглядеть, сколько осталось в живых их соратников. Партизаны потеряли цели из виду, стреляли совсем редко. Немцы тоже прекратили пустую стрельбу, лелея надежду тихонечко пролежать до сумерек и ускользнуть из ловушки, даже перекликаться боялись, чтобы не приманить гранату на голову.