Сын за сына

Томми Янссон из Управления интересовался, чем занимается Майлз.

– Обедаю, – ответил Ингмарссон.

– Хочешь работать на меня?

Женщина слишком резко и неловко сделала оборот вокруг хорошо отполированного шеста.

– Хорошо, – ответил Ингмарссон и продолжил смотреть представление.

* * *

Уходить из стрип-клуба средь бела дня – вечный стыд, длящийся семь секунд. Именно столько нужно, чтобы открыть дверь, выйти на улицу, дать двери захлопнуться и ретироваться, принимая на себя выражения лиц прохожих. Извращенец.

Майлз с трудом брел по обильно выпавшему за утро снегу. Теперь – для удобства автомобилистов – его убрали в большие сугробы на тротуаре так, что пешеходы могли серьезно пострадать.

Держась ближе к домам, Ингмарссон выудил из кармана пальто сигарету, зажал фильтр между губами и прикурил от пьезозажигалки. Затянулся, двинулся дальше. Дым прожег отверстие в легких, прежде чем Майлз успел выдохнуть. Затем он сделал еще две быстрые глубокие затяжки одну за другой, чтобы унять желание и насладиться разрушением.

Последние годы Ингмарссон работал в Отделе по борьбе с экономическими преступлениями. Там он вел неинтересные дела, которые редко приводили к чему-либо. Его это устраивало: он мог не напрягаться.

Но позвонил Томми Янссон. Томми хочет встретиться, Томми хочет поговорить. В том самом пабе в квартале Клараквартерен, где зависали все копы, устраивали вечеринки «синих мигалок». Сегодня к копам присоединились работники «скорой» и пожарные. Обычно они встречались и напивались в середине недели. Майлз несколько раз бывал на таких встречах, и ему не понравилось. Ребята со «скорой» – идиоты, все пожарные – пижоны или геи, а может, и то, и другое. Коллеги, как упорно называли друг друга копы определенного типа, были настолько далеки от Майлза, что в их присутствии он чувствовал отвращение. Но Томми хотел встретиться именно там и собирался предложить Майлзу новую работу. Наверное, сейчас самое время. Он и так чувствует, что умирает с каждым днем. И это ощущение не покидает его уже очень давно.

* * *

Запах пота, заезженные хиты семидесятых, водянистое разливное пиво и слишком яркое освещение – вот краткое описание вечеринки «синих мигалок». Майлз пробирался через море людей.

Томми сидел в глубине за одним из столиков рядом с другими важными персонами. Угол предназначался для них – высокопоставленных копов. Если иногда какой-нибудь незнающий новичок забредал сюда, всегда наступало глубокое замешательство. Все в помещении стремились показать, что знают правила. Раздавались крики и улюлюканье.

Увидев Майлза, Томми поднял правую руку. Ингмарссон сел и знаком показал, что заказывает пиво. Они с трудом справились с житейским банальным разговором: он был недолог, у обоих не получалось его вести. Тут Томми перешел к главному.

– Хочешь взяться за расследование убийства?

– С чем оно связано?

– С «Трастеном».

– «Трастеном»? – переспросил Майлз.

– Ресторан в районе Васастан. Бойня гангстеров прошлым летом. Сбежавший Гектор Гусман, – уточнил Томми.

Майлз кивнул. Об этом деле знали все.

– А почему ты спрашиваешь? – поинтересовался он.

– Потому что мне нужен другой следователь.

– Почему именно я?

– Потому что ты опытный боец и хорошо знаешь технологию.

– Нет, не знаю.

– Знаешь.

– В чем подвох?

– Никакого подвоха; ты предпочтительнее, чем нынешний следователь.

– В чем подвох? – переспросил Майлз.

– Да не будь ты так чертовски въедлив. У нас много работы, у тебя есть возможность получить более высокое звание. И она нужна мне для другого.

– Она?

– Миллер, Антония Миллер.

Майлз знал это имя. Он слышал, что ее хвалили.

– Когда?

– Скоро, – сказал Томми и сделал хороший глоток пива.

– У меня много расследований в отделе, – произнес Майлз. – Я не могу бросить коллег в беде, не сейчас.

Томми держал бокал в руке, пытаясь подавить икоту.

– Да можешь, конечно. Там наверху целая банда гребаных социалистов. Я выдерну тебя оттуда. И они ни хрена не смогут сделать.

Многие годы их дороги то и дело пересекались. Они даже, можно сказать, были приятелями. Они давно не виделись, и Майлзу показалось, что Томми изменился, стал в каком-то смысле круче.

– А Миллер?

– Не беспокойся за нее, – хрипло ответил Томми.

Майлз дал волю мыслям. Он не находил ни плюсов, ни минусов в этом предложении, но так обычно и бывало. Во всем ровный слой из ничего.

Подошел официант с неаккуратно налитым пивом и поставил бокал, от которого на столе образовалось мокрое пятно.

Майлз сделал глоток, Томми – три больших.

– Будешь еще? – спросил он; у него в желудке было слишком много кислоты.

Майлз покачал головой. Томми рыгнул.

* * *