Сын Зевса. В глуби веков. Герой Саламина

– Леонид ничего не требует, он убит в Фермопилах, – ответил Аброних, – и все войско наше убито. В живых остался только я один, чтобы возвестить вам об этом.

Еврибиад пошатнулся, будто от удара копья. Но тут же овладел собой.

– На корабли! – приказал он. – Уходим во внутренние воды. Мы сделали что могли. Больше мы здесь ничего не можем сделать.

– А я знаю, что еще можно сделать, – сказал Фемистокл, – надо убедить ионийцев и карийцев, которые сражаются против нас, покинуть персов. И тогда войско Ксеркса сильно уменьшится и мы без труда их одолеем!

– А как ты сможешь это сделать, Фемистокл? – спросил Еврибиад.

– Я знаю как, – ответил Фемистокл, – у меня есть для этого средство!

Еврибиад пожал плечами:

– В Афинах говорят, что ты хитроумен, как Одиссей. Если у тебя есть такое средство, употреби его.

На другой же день, на рассвете, эллинские корабли пошли от Артемисия к берегам Эллады.

Фемистокл принялся выполнять то, что задумал. Он взял несколько быстроходных афинских кораблей.

– Мы пойдем сейчас по всем бухтам, где есть пресная вода, – сказал он морякам, – ионийцы и карийцы обязательно зайдут в эти бухты. Вот мы там и оставим надписи, напишем всё, что не имеем возможности передать устно.

Так и сделали. Корабли Фемистокла прошли по всем пресноводным бухтам, и везде на прибрежных скалах и больших прибрежных камнях афинские моряки вырезали надписи. Фемистокл эти надписи составил заранее.

«Ионийцы! Вы поступаете несправедливо, помогая варварам поработить Элладу. Переходите скорей на нашу сторону! Если же это невозможно, то, по крайней мере, хоть сами не сражайтесь против нас и упросите карийцев поступить так же. А если не можете сделать ни то ни другое, если вы скованы слишком тяжелой цепью принуждения и не можете ее сбросить, то сражайтесь не как герои, а как трусы, когда дело дойдет до битвы с нами. Не забывайте никогда, что вы с нами одного племени!»

– Не думаю, чтобы ионийцев тронули наши увещевания, – сказал Эпикрат с грустным сомнением. – Они не посмеют ослушаться Ксеркса.

– Может быть, и так, – ответил Фемистокл. – Пусть ионийцы не перейдут к нам, но Ксеркс, увидев наши надписи, перестанет доверять ионийцам. И тогда он сам, боясь измены, не допустит их к битве с нами.

– Да, пожалуй, ты прав, Фемистокл, – согласился Эпикрат. – Однако тише, только не вздумай хвастаться этим!

Фемистокл, усмехнувшись, пожал плечами:

– Но если никто не будет хвалить меня, то волей-неволей придется это делать самому!

Персы в Элладе

Ксеркс прошел Фермопилы, завалив проход грудами мертвых тел.

– Безумцы! – презрительно говорил Ксеркс. – Они возмечтали одолеть мощь персидского царя!

Вскоре после сражения у горячих ключей к царю явились перебежчики из Аркадии. Они пришли проситься на службу к персам. С тех пор как Ксеркс запер Босфор и Геллеспонт и не пропускал идущие в Элладу корабли с хлебом, аркадяне в своей гористой стране умирали с голоду. Измученные и суровые, они, склонив голову, стояли перед царем в своих грубых рыжих плащах.

Ксеркс смотрел на них, прищурив глаза. Видно, плохи, совсем плохи дела в Элладе!

Царь не разговаривал с аркадянами. Вместо него говорил с ними один из царедворцев.

– Что же теперь делают эллины? – спросил перс.

– В Элладе сейчас идут олимпийские празднества, – отвечали аркадяне, – эллины смотрят гимнастические и гиппические состязания[146]. Это всенародный праздник.

– Какую же награду получает победивший?

– Победивший получает венок из оливковых ветвей.

Знатный перс Тигран, сын Артабана, недоуменно пожал плечами:

– Только оливковый венок? И никаких денег? – И, обернувшись к полководцу Мардонию, сказал с упреком: – Увы, Мардоний! Против кого ты ведешь нас в бой? Ведь эти люди состязаются не ради денег, а ради доблести! Что же это за народ?

Царь метнул на него недовольный взгляд. Трус! Он уже заранее испугался их!

…Войска Ксеркса шли в Элладу по узкой полоске Дорийской земли, направляясь к Фокиде. Проводниками были фессалийцы, давние враги фокийцев.

«Эллины всеми силами помогают мне захватывать их страну, – думал Ксеркс, покачиваясь на ухабах в своей роскошной колеснице, – они предают ее мне по частям!»

Дорийскую землю не разоряли, это были союзники Фессалии, а Фессалия помогала персам. Зато впереди лежала беззащитная Фокида, и персидские воины уже прикидывали, сколько добра они там награбят.

Но ожидания их были обмануты: селения и города фокийские встретили их безмолвием. Фокийцы успели бежать и унести свое имущество. Они ушли на хребет Парнаса, на вершину одинокой горы, куда персам дороги были неизвестны.

Персы в ярости разрушали и жгли все, что могли сжечь и разрушить. Багровый дым пожарищ стоял над Фокидой. Персидские полчища шли по берегу реки Кефиса, и там, где они проходили, огромными кострами вспыхивали фокийские села, святилища, города: Дримос, Харадра, Эрохос… Святилище Аполлона в Абах, полное сокровищ и приношений, разграбили, а храм сожгли.