Сын Зевса. В глуби веков. Герой Саламина

– Но он старался поднять восстание среди илотов. Что еще нужно?

– Илоты, которые донесли на него, могли обмануть нас.

Снова молчали, снова думали, подчиняясь твердому спартанскому правилу: без неопровержимых улик нельзя принимать относительно спартанца какую-либо чрезвычайную меру и выносить непродуманное решение, которое может оказаться несправедливым.

По требованию Павсания устроили открытый суд. Предъявили обвинения: подражает обычаям персов; есть подозрение, что не хочет подчиняться законам Спарты; говорят, что обещал илотам свободу, если они будут поддерживать его… Что же еще? А вот что: когда в честь победы при Платеях поставили в Дельфах треножник, Павсаний без разрешения государства сделал надпись, прославляющую его:

Эллинов вождь и начальник Павсаний в честь Аполлона-владыки…

Но это уже давно известно и два раза за один и тот же проступок не судят!

Павсаний не был похож на преступника, которого подвергли суду. Он стоял, подняв голову, в позе незаслуженно оскорбленного человека. Его глаза грозили эфорам и всем, кто пытался обвинить его.

– Я не виноват ни в одном из преступлений, в которых вы хотите меня обвинить. По если обвиняете, то доказывайте свои обвинения!

И уже трудно было понять, его судят или он судит. Все, кто пытались обличить его, чувствовали его невысказанную угрозу:

«Я припомню вам вашу вражду. Вы еще горько пожалеете о том, что выступили против меня сегодня!..»

Эфоры, не сомневаясь, что Павсаний повинен в государственной измене, оказались бессильными перед ним: они ни в чем не могли уличить его!

Старый, с пожелтевшей бородой эфор еще раз обратился к судьям и свидетелям:

– Можете ли предъявить новое доказательство вины Павсания?

Все молчали. Павсаний, успокаиваясь, с насмешкой поглядывал на эфоров, он видел, что дело его выиграно.

– Никто не может предъявить новое доказательство вины Павсания? – снова усталым голосом повторил эфор.

– Нет… Никто…

Вдруг какой-то человек в запыленном плаще быстро вошел, вернее, ворвался в зал суда.

– Я могу! – крикнул он.

Павсаний побелел. Он узнал одного их своих посланцев к персам, аргильца, которому он вполне доверял. Аргилец жив, он вернулся, персы выпустили его. Но не будет же он выдавать Павсания. А если и захочет выдать, кто поверит ему? Ведь доказать-то и он ничего не сможет!

Об этом же самом подумали и эфоры. Когда аргилец заявил, что может уличить Павсания, эфоры прервали суд.

– Павсаний, сын Клеомброта, ты свободен. Человека, который бы доказал твою вину, не нашлось.

Они отпустили Павсания. Но аргильца задержали.

– Расскажи, что ты знаешь о деле Павсания.

Аргилец рассказал:

– Павсаний дал мне письмо, чтобы я доставил его персу Артабазу. Я повез это письмо. Но дорогой подумал: сколько гонцов посылал Павсаний к персам, но почему-то ни один из них не возвратился. Я подделал печать и вскрыл письмо. Думаю, если ничего плохого нет в этом письме, я снова его запечатаю. Я прочитал письмо, а в конце увидел приписку: Павсаний приказывал убить того, кто доставит это письмо. То есть меня. Вот я и поспешил сюда, чтобы сказать вам: Павсаний – изменник. Он договаривается с персами. А своих верных слуг, таких как я, убивает! Вот это письмо.

Эфоры прочитали письмо Павсания к персидскому царю.

– Да. Это улика! Наконец-то!

– Как будто так. А если письмо подложное? Если кто-то из личной мести хочет погубить Павсания?

Эфоры договорились, как поступить, чтобы наконец добиться истины.

В Лакедемоне, на скале мыса Тенар, стояло святилище Посейдона. Аргилец ушел на этот мыс и там построил себе хижину возле самого святилища, как бы собираясь молить бога о чем-то. В хижине он сделал перегородку. Эфоры тайно пришли к нему и спрятались за перегородку. Они знали, что Павсаний не оставит в покое аргильца, предавшего его. Их было несколько человек, они все хотели слышать, что станет говорить Павсаний, когда придет.

И Павсаний пришел. Эфоры затихли, затаились. Полководец быстрым шагом вступил в хижину.

– Зачем ты здесь? – сразу начал Павсаний, грозно глядя на аргильца. – О чем ты молишь божество?

– Чтобы оно защитило меня от вероломных людей, – ответил аргилец.

– Вот как? – ядовито сказал Павсаний. – Не о себе ли ты говоришь? Как случилось, что ты не выполнил моего поручения? Разве сюда, в Спарту, послал я тебя со своим письмом?

– Не в Спарту. Ты послал меня к персидскому сатрапу Артабазу. Так же как посылал к персам многих до меня. И я никогда не подводил тебя, когда ты посылал меня к персидскому царю. Я честно выполнял все твои поручения, передавал персам, чтó ты велел, и приносил от персов, чтó они тебе посылали. Но я прочел твое последнее письмо, где ты почтил меня смертью наравне с другими твоими слугами.

– Вот как?!

Павсаний помолчал, раздумывая.

– Ну хорошо, – сказал он миролюбиво, – я виноват перед тобой. Но если я признаю́ свою вину, то и ты не гневайся. Выйди из святилища. Не бойся, я тебе обещаю безопасность. Только ты поспеши с письмом к Артабазу, царь ждет от меня известий, не задерживай важных дел, которые должны свершиться!..