Сыновья

Вертолеты взлетели и, чуть наклонившись носом вперед, понеслись низко над землей. Высота — пятнадцать — двадцать метров. В иллюминаторах мелькают близкие верхушки деревьев, дувалы, плоские белые крыши домов.

В наушниках щелкнуло, и комбат услышал голос Першина:

— Миша, идем на минимальной. К району высадки подойдем со стороны Пагманских хребтов, там меньше риска быть засеченными душманскими наблюдателями. На всякий случай сделаем пару ложных посадок, чтобы сбить духов с панталыку.

— Понял, — ответил Бунцев и улыбнулся. «Сбить с панталыку» на языке Першина означало сбить с толку, ввести в заблуждение. — Николай, а как там твой Душман?

— Царапается, зараза! — засмеялся Першин. — Я его научил мяукать по команде. Сейчас хочу научить команду «фас» выполнять. Зверюга что надо, только одного меня и признает. Он ведь других котов не знает.

— Чем кормишь?

— Чеками, — пошутил Першин, но тут же сообщил: — Идем на ложную посадку.

— Ладно, о Душмане потом расскажешь.

Вертолеты еще дважды скрывались за хребтами, для постороннего глаза явно производили посадку и опять взмывали в небо. Воздух держал плохо, было жарко. Наконец вертолеты пошли на настоящую посадку. Десантники быстро выскакивали из машин и под прикрытием пыли бежали прочь, ложились на землю, изготовившись к стрельбе.

Уже через минуту над вечным безмолвием гор снова стояла тишина. Подполковник огляделся: вокруг голые скалы, они раскалены, кажется, приляг — и припечет, как на сковородке, даже через толстые подошвы горных ботинок чувствуется жар. Ни расщелины, ни пещерки.

Бунцев распорядился:

— Здесь остаемся до вечера. Людям замаскироваться, огня не разводить, вести наблюдение.

Он сменил позу, затекла нога, удобнее откинулся спиной на горячий камень: над ним — голубое-голубое небо. «У нас оно не такое, — подумалось Бунцеву, — оно темнее, нет, роднее». Защемило сердце, соскучился комбат по Родине, по дочурке. В детстве не все гладко было в их семье. Отец сильно болел, и мать надрывалась, выбивалась из сил, чтобы хоть как-то прокормить четверых детей. Потом стало легче. Старший брат, окончив школу, пошел на завод, зарабатывал неплохо, затем средний брат начал работать. На семейном совете решили: быть Михаилу военным, а его сестре Тане — врачом.

Военное училище, служба в различных местах, женитьба и вот теперь — Афганистан. Здесь, даже в кругу своих товарищей Бунцев все больше стал чувствовать себя одиноким. Сидя меж камней, он вспомнил Першина, его кота по кличке Душман и подумал: «А может, и мне завести кота? Смотри, как он привязан к своему хозяину». Бунцев знал, что ранее Першин не любил котов, но однажды у сетчатого забора увидел маленького котенка. Не понимая, зачем он это делает, взял его в руки. Когда почувствовал тепло маленького живого комочка, который жалобно пищал и неожиданно лизнул его палец, что-то шевельнулось в душе летчика, и он взял его с собой. В комнате Першин жил один. Котенок быстро освоился, с удовольствием пил порошковое молоко, ел консервы и быстро рос: Правда, был он нелюдим. Не шел ни на какие контакты с посторонними людьми, и если кто-либо из летчиков тянулся к нему, то царапался и кусался, прятался под стул или лез под кровать, а затем вдруг неожиданно нападал на гостя. За это и получил он кличку Душман. Кот был смышленым, к столу за едой не лез, не выпрашивал ее, а просто ждал, когда хозяин его позовет. Он не любил ласки, но в то же время обожал игры, и в свободные минуты Першин с удовольствием возился с ним. Бунцев как-то раз, зайдя в гости к Першину, попытался подержать Душмана на руках. Это кончилось тем, что кот молниеносно ударил его лапой по лицу, и подполковнику несколько дней пришлось объяснять друзьям, откуда у него царапины.

Лежа на раскаленном камне, Бунцев грустно подумал: «А ведь Першин, наверное, сейчас уже возится со своим котом-бандитом».

Между тем день уже медленно угасал. Солнце вот-вот должно скрыться за вершинами гор. Комбат был рад тому, что душманам не удалось их обнаружить. Он немного повременил и отдал приказ: всем готовиться к движению.

Бунцев шел в середине цепочки. Впереди шел командир разведвзвода старший лейтенант Иванько, в хвосте — командир роты Бочаров. Связь — постоянная, нервы напряжены, как струны. Каждый понимал, что идут они по территории, которую душманы считают своей. Узенькая тропа вилась между каменными великанами, а на них было нагромождение огромных осколков скал, удобных мест для засады.

Бунцев хорошо знал, что душманы, воспользовавшись примирением и тем, что правительственные силы в одностороннем порядке прекратили огонь, стали лихорадочно нападать именно в таких глухих, труднодоступных местах.

Луна, казалось, зависла над каменной ложбиной, лежавшей на стыке двух огромных гор. Их вершины отчетливо виднелись. высоко в небе. Временами чудилось, что десантники идут не по земле, а по какой-то безжизненной таинственной планете. Ровный серебристый свет словно подчеркивал атмосферу безмолвия и вечности.

Идущий следом радист тихо сказал:

— Товарищ подполковник, афганские разведчики уже на месте.