Сыны Императора

Сколько Поглотителей я уже убил? Сколько еще убью?

Мертвый воин валится на спину, увлекая за собой меня. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы выскользнуть из его дергающихся рук. Я отбрасываю болтер.

Ошарашенный Таругар замирает. Он еще немного поднимает когти, но отступает на полшага, когда я без сопротивления подхожу вплотную. Я чувствую, как от энергетических полей клинков покалывают волосы на моей руке.

Я наклоняюсь. Уровень адреналина в его крови подскакивает. Я говорю холодным шепотом.

— Ангрон хоть знает твое имя, Таругар? Сомневаюсь. Прочь.

Он скрипит зубами. Он борется не со мной, но с Гвоздями Мясника. Я читаю моих братьев с той же легкость, как и нашего отца, и чувство самосохранения Таругара вскоре перевешивает его потребность дальше испытывать себя против любимого сына примарха.

— Будь ты проклят, Кхарн, — шипит он. — Надеюсь, он сожрет тебя заживо.

Я молча и свирепо смотрю на него, отодвигая засов и распахивая двери. Он отворачивается, ругаясь едва слышно на гортанном награкали.

Не чемпион Легиона. Не подходящий страж для нашего примарха.

Если у нас все еще есть примарх, которого нужно охранять.

Передо мной зияющий мрак, ступени ведут в импровизированную тюремную камеру Ангрона. Я медленно ступаю по ним, по одной за раз, отбрасывая краем сапога мусор. Воздух спертый. Я размеренно дышу, замедляя работу сердец.

Не ведай страха. Не показывай страха. Не показывай ни жалости, ни сомнения.

Раньше мы много раз играли в эту игру — примарх и я. Я пытался извлечь уроки из каждой полученной взбучки.

С последним шагом я оказываюсь в триумфальном зале.

— Отец?

Я замираю. Меня останавливает слово, наполовину сформировавшееся на моих губах, но произнесенное вслух другим голосом.

Я всматриваюсь вглубь зала. В пространство между грудами черепов. В своды высокого потолка. Единственный свет исходит из вестибюля за моей спиной. Я медленно осторожно решаюсь сделать еще один шаг вперед, и под ногой хрустят разбросанные осколки костей. Я не вижу моего примарха, но, по крайней мере, точно знаю, что он все еще здесь.

На плитах, словно брошенная игрушка, лежит изувеченная половина легионера — его нижняя часть. Она увенчана выступающей петлей сломанных позвонков. На вмятом керамите боевого доспеха следы больших зубов. Не вижу смысла гадать, кем он был и где остальная часть его тела.

Еще один шаг. Еще. Я осторожно поворачиваюсь спиной к ближайшей стене и позволяю зрению приспособиться.

Там.