========== Глава 1. Миссия доктора Аверина ======

Стоило шагнуть за порог, как мягкий снег залепил глаза, запорошил и без того уже белые седые волосы. За пеленою снегопада смутно угадывался город: движение, ночь, слепые пятна фонарей. Тонкий аромат ладана, которым дохнул напоследок благоуханный храмовый полумрак, сделал запах снега острее и резче.

Николай Николаевич вздохнул, перекрестился, натянул перчатки и осторожно стал спускаться с высокого церковного крыльца. Он брёл, всё ещё зачарованный, к метро, не замечая вульгарной какофонии звуков ночной Москвы. О, как ранили его раньше бесцеремонно лезущие в уши грязные матерные слова, грубый животный смех и простенькие навязчивые мелодии — тынц-тынц-тынц — доносившиеся из машин и магазинов! Но годы настойчивых усилий сделали его внутренний покой практически незыблемым.

Покачиваясь в полупустом старомодно-жёлтом вагоне подземки, Николай Николаевич всё ещё слышал торжественные звуки хора, которые наполняли его душу одновременно ликованием и тишиной. Но когда он подходил к дому, в сознание вторглась посторонняя тревожная нота. Николай Николаевич ощутил лёгкое ноющее чувство в области солнечного сплетения и замедлил шаг.

Терпеливо переминавшийся с ноги на ногу мужчина возле подъезда, заметив его, радостно помахал рукой и, едва не поскользнувшись, бросился навстречу.

— Николай Николаевич! Не зря Вы так волнуетесь. У меня к Вам дело. В свете фонаря блеснула ослепительная улыбка, за которой последовало крепкое рукопожатие. Мужчина был заметно моложе — чуть за тридцать — голубоглаз и кудряв. Всем своим существом он излучал бешеную энергию и оптимизм. — Вообще-то я не волнуюсь. Просто, знаете ли, предчувствие… — по интеллигентному лицу Николая Николаевича скользнула тень тоски и лёгкого ужаса. В ответ раздался здоровый счастливый смех, словно это была необыкновенно удачная шутка, и весельчак, подхватив собеседника под локоть, увлёк его к дому. — Господи, у Вас когда-нибудь бывает плохое настроение, Павлуша? — стряхивая снег с воротника пальто, по-стариковски брюзжал Николай Николаевич в маленькой прихожей. — А зачем? — гость одарил его лучезарной улыбкой. — Хандра выкачивает жуткое количество энергии. Это просто чёрная дыра. Элементарное чувство самосохранения должно удерживать человека от погружения в это опасное состояние. Их взгляды встретились, повисла неловкая пауза. — Чаю? — Николай Николаевич отвёл глаза, жестом приглашая гостя в кухню.

— Просто поверьте мне: за мальчиком необходимо присмотреть, — уже безо всякой улыбки внушал гость понурившемуся Николаю Николаевичу так, словно хотел загипнотизировать его. Тот лишь упрямо молчал, поглаживая ребристую поверхность фарфоровой чашки и сосредоточенно созерцая розовые цветочки и золотые завитки узора. Чай был выпит, вазочка с печеньем и пастилой значительно опустошена, но дело всё ещё не сдвинулось с мёртвой точки. Разговор явно зашёл в тупик. — Вы же сами говорили, что на пути каждого из нас однажды встретился тот, кто помог нам. Это просто наш долг. Помогая другим, мы всего лишь возвращаем долг. Они в своё время сделают то же. Укоризненный тон, слишком очевидно рассчитанный на провокацию, не ускользнул от внимания Николая Николаевича, но он не позволил снова втянуть себя в утомительную дискуссию. Опять воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем часов на старинном буфете. — Что-то стало душно, Вам не кажется? — отдуваясь и оттягивая ворот свитера, устало спросил гость. — Можно, я открою форточку? — Конечно-конечно, — пробормотал Николай Николаевич, всё ещё пребывая в оцепенении. Он с лёгкой неприязнью проводил взглядом своего энергичного спортивного друга, который аккуратно отодвинул тяжёлую гардину, отворил форточку и замер, вглядываясь в порхающий за окном снег.

— Глупо обустраивать свою каюту на тонущем корабле, — не оборачиваясь, неожиданно изрёк тот.

— Вы это мне говорите?! — поразился Николай Николаевич.

— Вам, Вам. — Гость быстро вернулся к столу, сел и вызывающе низко склонился к лицу шокированного Николая Николаевича. — Вы не хуже меня понимаете, что Вам придётся покинуть свою скорлупу. Скорлупа всегда временное прибежище. Глупо думать иначе. Я знаю, — он решительным жестом пресёк попытку собеседника возразить ему. — Я знаю, что Вы у нас уникум, и про забивание гвоздей микроскопом тоже всё знаю. До сих пор Вы выполняли очень тонкую и важную работу, с которой могут справиться единицы, но поймите, что в этом деле на Вас просто свет клином сошёлся! Можете гордиться своей незаменимостью…