Сыщик Брок. Дилогия

— О! Музычка! — обрадовался дядька и нахлобучил на лысину кепку. — Это хогошо. „Апассионаты“ Бетховена не имеется часом?..

Но тут следом за музыкой из ноута раздался и голос, который, судя по всему, пытался изобразить пение. Продолжалось это недолго — плохо стало не только лысому, но и царевичу, и Аленка поспешила прервать музицирование.

— Что это было? — простонал Иван-недурак после пары Аленкиных оплеух, приведших его в чувство.

— Повезло тебе, что не знаешь, — вздохнула красна девица. — Это Митя Лупиляк. От него Бессмертных балдел, пришлось записать. Сама-то я старый добрый хард-рок предпочитаю да хэви-метал — папа с детства приучил.

Оставив на время Иванушку, Аленка поставила на ноги — в прямом и переносном смыслах — лысого дядьку в жилетке. Кепку он обронил, и Аленушка не глядя напялила ее картавому на лысину козырьком назад, отчего тот принял несколько залихватский вид.

— Ну, все, — сказала она. — Зовите принцессу, пора нам домой отправляться.

Понял, видать, местный предводитель, что деваться ему некуда, крякнул, заложил руки за спину, повернулся ко дворцу и медоточиво пропел:

— Наденька, подь-ка сюда!

Через секунду — стояла, видать, под дверью да в скважину замочную подглядывала — на лужайку перед дворцом выпорхнула принцесса. Впрочем, „выпорхнула“ — это перебор, пожалуй. Скорее, вывалилась и потопала, переваливаясь с боку на бок, словно утка. При ближайшем рассмотрении и принцессой называть это несчастное создание расхотелось — толстая, глаза навыкат и, самое неприятное, старая!.. Иван-царевич аж попятился.

— Это ваша дочь?!

— Пгактически да. Хотите пговести генетическую экспегтизу? — Лысый явно блефовал, но все-таки с опаской косился на ноутбук в руках у Аленки. — Моего слова вам недостаточно?

— Не хотим, — буркнула Аленушка, пряча бесполезный ноут в сумку.

— А слова недостаточно, — забеспокоился Ваня, подумав, что как-никак, перед Царем-батюшкой отчет держать придется.

— Могу гасписку дать! — нашелся картавый, а так называемая принцесса смерила его презрительным взглядом и сказала:

— Опять меня сбагрить хочешь, Володенька? Инесску во дворец приведешь?

— Но-но!.. — покраснел вдруг картавый. — Я тебя в хогошие гуки отдаю. Жених молодой, кгасивый, да еще и пегспективный в плане политической кагьегы. — И тут же, примостившись на невесть откуда взявшемся пенечке, принялся быстро что-то чирикать на клочке бумаге, примостив его на коленке. Через минуту поднялся, протянул испещренный нечитаемыми каракулями листок Ивану.

— Что это? — не понял тот.

— Гасписка. От имени пгедсовнагкома. Агхиважный документ, батенька! Гагитет, можно сказать. В любом музее с гуками отогвут.

— Ох, чувствую, мне папа голову оторвет, — вздохнул Ваня, но спрятал все же расписку за пазуху. Поклонился псевдотестю в пояс и сказал: — Бывайте здоровы, папаша. И вы уж того… народ-то не обижайте… Что-то вы, пардон за подозрение, хитроваты слишком.

— А как в упгавлении госудагством без хитгости? — захихикал картавый, чмокнув на прощание „дочку“. — Вам тоже не кашлять. Кланяйтесь цагю. Как-нибудь, может, собегусь, заскочу. В октябге.

Долго ли, коротко обратный путь длился, но и ему конец настал. Хоть и с удовольствием вздохнул Иван-царевич родимый воздух, да нехорошо на душе его было. Кошки скребли. И на то аж целых две причины имелось. Какая из них Ване тяжельше казалась, он и сам разобраться не мог. Поперву корежило его, что папу своего, Царя-батюшку, обмануть придется… Ну, не то чтобы впрямую обмануть, но сильно уж сомневался Иванушка, что принцесса настоящая. Правда, расписка есть, совесть как бы чиста. А вторая причина хоть и его только лично касалась, но сердце молодецкое сжималось — хоть кричи! Ведь как себя ни обманывай, а его, сердечко-то, не проведешь, никакие расписки не помогут… Полюбил ведь Иван царевич не принцессу занебесную, подставу инопланетную, а космическую туристку Аленушку… И что тут делать будешь? Папа на такой брак не согласится — забракует избранницу… Ладно еще, если в Царстве-государстве жить разрешит, Аленка вроде согласная, интересно ей, да и деваться некуда — попали они снова в измерение сказочное, где никаких Африк-Америк не видать.

Так и пришел Иван, буйну голову повесив, под очи царские, отцовские. А тот, как сыночка увидал, с трона чуть не упал. Соскочил, к Ване подбежал — и ну его обнимать-целовать да приговаривать:

— И где же ты мотался, так тебя и разэдак?.. Да мы ж тебя схоронили уже мысленно! Где ж ты пропадал-то три года?

— Каких еще три года? — оторопел Иван. — Меня отсилы три недели не было!..

— Физику надо было учить, голубчик, — подала вдруг голос лупоглазая принцесса. — Вы про теорию относительности слышали?

— А это еще кто? — уставился Царь-батюшка на Наденьку и густо вдруг начал краснеть. — Как вас зовут, мадам?

— Надежда, — сделала та неуклюжий книксен.

— Это что, и есть твоя… невеста? — обреченно спросил царь у Вани.

— Да, папа, — опустил тот голову.

— Что-то не так? — В голосе батюшки явно послышалась тезка принцессы.

И недурак вдруг решился. Он вскинул голову и заговорил, глядючи прямо в отцовские очи: