Сыщик Вийт и его невероятные расследования

– И всё же, Ветрана Петровна, с учётом того, что нас вскоре ожидает…

И тут же получил пощёчину, хотя и приглушённую тканевой перчаткой на руке дамы, но всё же болезненную.

Фирс наверху хмыкнул.

Туман впереди загустел, почернел, приобрёл неясные очертания человеческой фигуры.

– Там, кажется, кто-то есть! – вскричал истопник.

Он отвернул шестерёнку давления в паровом котле и натянул тормозной шнур. Экипаж, оглушив неестественно громким гудком, разорвавшим мертвенную тишину вокруг, вздрогнул, замедлился, заскрипел, переваливаясь из стороны в сторону, и, наконец, остановился.

Тёмный силуэт в тумане оказался заброшенной, покосившейся, почерневшей от сырости будкой телеграфиста.

Фирс спрыгнул со своего насеста. Его ноги ударили с высоты в вязкую грязь, и та взлетела вверх фонтаном брызг.

– Это релейная станция, – сообщил Фирс, обходя будку. Он заглянул внутрь. Там царили запустение, плесень и сырость. – Давно покинутая станция!

Истопник подёргал то, что осталось от паровых труб. На растрескавшийся пол посыпалась ржавчина.

– Прадедушка выгнал телеграфиста, – отозвалась из своего гнёздышка в тёплом, уютном плаще Ветрана Петровна. – Тогда за целый год пришло лишь одно сообщение, да и то не имевшее никакой важности, – барышня вдруг закатила глаза и продекламировала самым что ни на есть поэтическим голосом:

И мозга путь уж не готов к терпенью,В сырой туман утоплен человек.Не угодить барско́му настроенью…Не длится более служенья век.

Графиня бросила выжидательный взгляд на сыскного надзирателя. Тот, заскучавший было, немедленно подобрался и воскликнул:

– Чудесно!

– Что ж, – вздохнул Фирс. Он вернулся к паромобилю и взял карту. Его палец заскользил по разноцветным линиям, – по крайней мере теперь мы знаем, где находимся. Осталось две версты. За час доберёмся. Если ничего не отвалится, не провалится и не завязнет…

– Ты уверен, что нет никакой возможности сообщить о нас в замок? – спросил Вийт, вглядываясь в хибару.

– Увы! – покачал головой Фирс.

Шофёр отложил карту, пригнулся к багажному ящичку и достал из него бутылку Champagne Krug Clos D’Ambonnay. Хлопнула пробка, и пенная искристая жидкость наполнила пару хрустальных фужеров.

– Подкрепитесь! – Фирс в поклоне предложил шампанское Ветране Петровне, а затем Вийту. – Прошу прощения, но я в спешке не захватил с собой свежей клубники…

Из того же ящичка появилось серебряное блюдечко, на которое истопник выложил проспиртованные вишни и парочку вилочек. Конечно, тоже серебряных.

– Благодарю, Фирс, – отозвался Вийт, с наслаждением смакуя ягоду. – Надеюсь, мой фрак ты не позабыл уложить?

– С некоторых пор в Лондоне стала популярной разновидность фраков, предназначенная для курения, – сообщила Ветрана Петровна. – Я в «Чутках» читала. Она так и называется: smoking jacket», сиречь «пиджак, чтобы подымить.

– Вот как? – повернулся к девушке Ронислав Вакулович.

Пока барышня объясняла отличия смокинга от обычного фрака, Фирс заглянул в изрядно опустошённый угольный ящик паромобиля, вздохнул, но деваться некуда, швырнул в топку пару лопат топлива. Потом вооружился топором и двинулся к будке телеграфиста.

– Тебе столь ненавистна эта архитектура? – откликнулся Вийт.

– Она вполне терпима на мой взгляд, – пожал плечами истопник. – У нас, однако, кончается уголь, а это строение представляет собой не только стены, но и в своём роде дрова…

Над туманом возвышалась одинокая скала. Она не была особенно высокой. Так, футов пятьдесят. Просто камень, позабытый тысячи лет назад безымянным ледником. Неприступные, отвесные, скользкие от вечной сырости уступы были сплошь покрыты мхом и лишайниками. На вершине скалы чернел небольшой замок, фортеция в мрачных традициях позднего Средневековья – с крепостной стеной и угрюмыми башнями.

– Ваш прапрадедушка обладал оригинальным складом ума, – пробормотал Вийт, рассматривая укрепление.

– Он не любил, когда рядом оказывались чьи-нибудь, неважно чьи, войска, – пожала плечиком Ветрана Петровна. – И любил охотиться на болотных птиц.

– Его трудно за это осуждать! – отозвался со своего насеста Фирс. – Могу ли я спросить, о каком из прапрадедушек вы говорите?

– Конечно, о дедушке моей бабушки! – воскликнула молодая графиня. – Михаил-Казимир Зигмундович Рачинский герба Наленч! Каштелян, элекционный депутат и, само собой, воевода!

– Само собой! – согласился Вийт.

Шофёр почтительно промолчал.

– Что не так? – всполошился сыщик. – Ну же, говори, Фирс!

– Истории великих родов всегда переплетены, – откликнулся истопник. – Не стоит вдаваться в столь древние детали.

– Я тебя знаю! Не темни!

– Триста пятьдесят лет назад элекционный депутат граф Рачинский запер на конюшне другого элекционного депутата природного князя Лодимирского. В результате тот не смог принять участия в голосовании, за что позже велел слугам избить виновника. Обошлось без увечий. Пожизненных, во всяком случае.

– О, я уверена, это лишь совпадение фамилий! – воскликнула Ветрана Петровна.

Фирс склонил голову.