Сыворотка правды

— Ладно, Светлана Алексеевна, не расстраивайтесь, бог его накажет, — попыталась я утешить шефиню.

— Как он мог… такое… Какое его дело?.. — попыталась сказать что-то Светлана Алексеевна, но не выдержала, разрыдалась и убежала в свой кабинет.

«За порядочность нынче не платят, — вздохнула я про себя. — Платят за непорядочность. Вот и смог. И с ним можно — только его методами». Я вспомнила свой давний разговор с Громом; я тогда только вышла из учебки.

— Леонид Андреевич, — спросила я тогда. — Как быть с подлостью? Если, чтобы победить, нужно поступить так же подло?!

— Сделай эту подлость и получи свою победу.

— А если не хочется?

— Тогда ходи и гордись, что не упала так же низко.

— По-моему, и то, и другое — проигрыш, — покачала я головой.

— А по-моему, — не согласился со мной Гром, — единственный проигрышный вариант — это не делать ничего: самый прямой путь в «вечные жертвы». Вас же этому учили! Или нападай, или удирай. Только не стой полным остолопом и не жди, когда другой возьмет ответственность за твою жизнь.

Я тогда не признала правоты Грома, но теперь все шло к тому, что он прав.

Я прокрутилась в комитете до конца дня; подобрала «хвосты», подготовила юридически выдержанные документы по всем текущим проблемам и пошла на встречу с Громом.

Я рассказала ему все: и про судьбу Аладдина, и про похищение, и про свою радиограмму, и про бегство, и про баксы и даже про документы, от которых я избавилась на раскаленном таджикским солнцем чердаке. Он слушал, ни разу не проронив ни слова. Но когда я закончила, Андрей Леонидович имел вид совершенно оцепенелый.

— Прости, Юлька, — после долгой паузы выдавил он. — Я не думал, что так обернется, — и снова замолчал. — Мы ведь… с ним вместе учились.

— С Аладдином?

— Что? А-а, ну да, с Аладдином. — Он горько вздохнул. — А видишь, как все обернулось… Ну ладно. Ты хоть знаешь, кто такой Камышин?

— Нет, а что?

— Вчера его назначили в ФСБ — в Москву, заместителем к Шкуропатову.

Теперь настала и моя очередь оцепенеть.

— И-и… что теперь делать? — задала я, может быть, самый дурацкий вопрос за всю свою жизнь.

— Ну, что молчать — это точно. Я не знаю, может быть, на него этот Хафиз и работал… а может быть, и нет. Не знаю. Здесь больше вопросов, чем ответов. Вот то, что от поклажи избавилась — молодец. Хотя, лучше бы ты не брала ее совсем.

— Пожадничала! — покаялась я. — Я такого уровня документы первый раз в жизни увидела!

— Ты хоть в перчатках работала? — обреченно спросил Гром.

— Смеетесь? — так же обреченно вопросом на вопрос ответила я.

— Тогда жди.

— Чего?

Гром развел руками:

— Это, как старая мина на взводе, может сработать, а может так и сгнить — дотла… Не знаю…

Я пригорюнилась.

— Ладно, не расстраивайся. Конечно, у Камышина возможности широкие, но на тебя он вряд ли выйдет. И, знаешь, я никогда не одобрял все эти твои диверсионные замашки, но пущенными по ветру складом и заводом ты можешь гордиться…

— Это что — прощание? — заподозрила я.

— Ну что ты?! — натужно рассмеялся Гром.

Я пришла домой, взяла пульт и мягкую пушистую китайскую пантеру, улеглась на диван и включила телевизор. Толстый дядька напыщенно рассказывал о задержании крупной партии наркотиков — двух килограммов героина. В передаче то и дело упоминались чеченские фамилии, и я догадалась, что это долбят группу того самого Исмаила, которого, как показал под наркозом Хафиз, «сдали», чтобы Муса или Камышин могли занять его место.

— Вот гадюшник! — вздохнула я, щелкнула пультом и пошла спать.

Утром я сделала небольшую, до первого пота, разминку, приготовила себе пару бутербродов, оделась и вышла на улицу.

В Тарасове царила великолепная осень. Огромные желтые листья ложились на асфальт пышным, теплым покровом, так что даже дворники не успевали уничтожать всю эту роскошь… «А может быть, они и не хотят? — весело подумала я. — Дворники ведь тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо…» Я пошла в парк и только здесь почувствовала, что за мной наблюдают.

«Ну вот, Юлия Сергеевна, и расплата, — обратилась я к себе. — Как там сказал Гром? „Складом можешь гордиться“…» В этот миг я почувствовала такую усталость… такую опустошенность… Я больше не хотела ничего — даже бороться за жизнь. Я развернулась и пошла прямо туда, откуда почуяла опасность. Я не знала, что сделаю, но одно я знала точно — прятаться не буду. Не хочу!

Я увидела его сразу. Он шел за мной, а теперь — навстречу мне и улыбался. Я подошла ближе, и мужчина галантно, с уважением поклонился.

— Здравствуйте, Юлия Сергеевна, — еще шире улыбнулся он. — Разрешите представиться…

Я наклонила голову вбок: мужчина был интересный.

— Олег Владимирович.

— Слушаю вас, Олег Владимирович.

— Насколько мне известно, вы сейчас не особенно заняты, а потому я хотел бы предложить вам прогулку куда-нибудь в лес.

— Там — клещи, — здравомысляще напомнила я.

Олег Владимирович задумался.

— Действительно, — признал он. — Рисковать вашим здоровьем я не имею решительно никакого права. Тогда — на остров? Причал здесь рядом.

— Да я вас вижу в первый раз.

— Я вас тоже. Но, знаете, у нас есть общие знакомые.