Сыворотка счастья

– В том-то и дело, что знал он его слишком хорошо. И в слова его о том, что все готово к проверке на живых людях, отнесся скептически. Но виду не подал. Сказал, что хочет такое дело отпраздновать, и зовет всех сотрудников лаборатории на праздник. Коттедж за городом арендовал, с сауной, с бассейном, выпивка, закуска. Все как полагается. Но пригласил только самих сотрудников, без жен или мужей. Чтобы все, как он объяснил, могли бы расслабиться и раскрепоститься. Конечно, Прохор Степанович нас всех заранее предупредил, чтобы мы язык за зубами крепко держали. Только я так поступить не мог. Просто не мог, и все тут. Совесть мне не позволила. А тут еще Федор Степанович ко мне подсел. Выпили мы с ним. Поговорили. Понял я, что хороший он мужик, за дело крепко болеет, хочет, чтобы все путем было. И людей себе таких же подыскивает, только встречаются у него на пути одни лишь проходимцы, вроде Прохора. Конечно, прямо он так про своего брата не сказал, но дал понять, что подозревает его в махинациях и очковтирательстве. А меня генерал для разговора выбрал, потому что увидел во мне единомышленника и просто честного патриота своей страны. И когда Федор Степанович со мной по делу заговорил, то я долго думать не стал и ему всю правду об «успехах» нашей лаборатории и выложил. Сказал, что если сейчас начать испытания на людях, то это значит получить кучу смертей ни в чем не повинных людей, а на выходе – по-прежнему ноль. Потому что до того, как перейти к опытам на людях, нужно иметь хотя бы пару серий экспериментов на животных, которые бы показали положительную динамику. Он и сказал, что динамика вроде есть. А я ему объяснил, что динамика есть, вот только последствия непредсказуемые. Сосудистая система страдает, животные гибнут от кровоизлияний. И найти управу на эту проблему мы пока что не можем.

– И он поверил?

– Ну, вообще-то он не только со мной одним поговорил. Но другие более или менее держались. Ни да, ни нет ему не говорили, открыто врать ему никто не решился, но и правды всей тоже не сказали. Мекали и блеяли, но козлом отпущения все равно меня одного сделали! Через несколько дней стало известно, что лабораторию нашу прикрывают. Всех других ученых Прохор Степанович под свое крыло взял, куда-то их перевел, в другом месте они уже лично на него работать стали. А меня он уволил. И еще наплел всем про меня напраслину. Сказал, что я алкоголик и что язык за зубами держать не умею.

– Удивительно, – воскликнула Лиственница, – и с чего бы Прохору такое про вас говорить?

Саша с осуждением покосился на нее. Зачем издевается над хорошим человеком? Но к его удивлению, лицо девушки и впрямь горело искренним возмущением.

Ветеринар взглянул на девушку с благодарностью и продолжил:

– И так меня Прохор перед всеми возможными работодателями ославил, что после этого увольнения никто меня к себе брать не хотел. И даже кто и хотел, те все равно не брали, потому что опасались, что им от Прохора прилетит ответочка. Он всем пригрозил карами, если кто-нибудь меня трудоустроит к себе. И снова именем своего брата прикрывался. Некоторые люди мне даже прямым текстом говорили, что брать меня на работу не велено.

– Отомстил он вам!

– Отомстил ужасно. И если бы не Федор Степанович, то я бы совсем пропал. До того дошло, что меня даже лаборантом не брали. А ведь у меня кандидатская степень. И докторская почти готова. Я бы ее защитить мог, если бы с Прохором Степановичем дружить продолжил. Он мне это открыто заявлял. Мол, мне слава и деньги, а тебе докторская степень. Такое исследование меньше, чем на докторскую, никак не тянет.

– А чем именно вы занимались?

Но ветеринар то ли не услышал, то ли не захотел ответить и продолжал говорить другое:

– И все бы у нас с Прохором чудесно получилось, всего-то и надо было, что брату его соврать. И потом делать вид, что все идет прекрасно, а что подопытные мрут, так это чистая случайность; или вовсе их смерти скрывать.

– Такой вариант Прохором тоже рассматривался?

– Говорю же, он человек без стыда и совести!

– То есть Прохор Степанович предлагал вам стать соучастником убийства? Да еще не одного человека, а нескольких?

– Ну, не совсем так. Приглашать в подопытные предполагалось только тяжело или даже безнадежно больных людей. Тех, на кого официальная медицина давно махнула рукой. В общем-то, им терять было все равно нечего. Но знаете, одно дело, когда человек сам от своих болячек в положенный ему срок загнется. И совсем другое, когда ты знаешь, что ты своими руками этот срок ему приблизил. Согласны со мной?

Молодые люди подтвердили, что целиком и полностью согласны. А в глазах Лиственницы теперь горел огонь, словно то были отблески от костра, унесшего жизнь Джордано Бруно. Казалось, что его блеск пронесся сквозь тьму веков до наших дней и осветил собой чахлую и невзрачную фигуру сельского ветеринара, сделав его не просто героем, но и мучеником за свои идеалы.