Т. 11 Угроза с Земли

Никакого движения на дороге не наблюдалось. Это вполне устраивало Маккинона. У него не было ни малейшего желания общаться с людьми, пока он не найдет годную для поселения землю и не застолбит ее за собой. Однако холмы были явно обитаемы — несколько раз ему казалось, что какие-то небольшие темные зверюшки мелькают среди скал, а временами чьи-то блестящие встревоженные глаза бросали на него опасливые взгляды.

Сначала ему и в голову не пришло, что эти маленькие робкие создания, прятавшиеся в свои убежища при его приближении, могли бы пополнить его пищевые запасы — они просто забавляли его, их присутствие даже согревало ему душу. Но когда он подумал, что они и впрямь могут быть использованы в пищу, эта мысль сначала вызвала в нем отвращение — обычай убивать ради развлечения исчез задолго до рождения Маккинона, а появление производства синтетических белков во второй половине прошлого столетия привело к экономическому краху индустрию разведения крупного рогатого скота для забоя — сам он вряд ли когда-нибудь в жизни пробовал настоящее мясо.

Но раз такая мысль все же пришла, надо было действовать. Он ведь так и так собирался жить на подножном корму. Хотя запасов еды ему должно было хватить на продолжительное время, было мудро сохранить ее и воспользоваться тем, что предлагала сама природа. Он подавил свои эстетские предрассудки, твердо решив подстрелить одну из зверюшек при первом удобном случае.

Задумано — сделано. Он достал винтовку, зарядил и положил на сиденье. Как и положено по закону падающего бутерброда, дичь на ближайшие полчаса исчезла из поля зрения. Наконец, когда он огибал очередной скалистый выступ, он увидел свою добычу. Она выглядывала из-за небольшого валуна, ее хитрые глазки недоверчиво поблескивали, не обнаруживая, впрочем, особого страха. Он остановил «черепашку», тщательно прицелился, положив для уверенности ствол на кокпит. Будущая жертва тут же нахально выскочила на открытое место.

Маккинон нажал на гашетку, невольно напрягая все мышцы и скашивая глаза в сторону. Пуля, естественно, ушла вверх и вправо.

Но в данную минуту он был слишком занят, чтобы разбираться в причинах происшедшего. Ему почудилось, что мир вокруг него взорвался. Правое плечо онемело, губы были разбиты так, будто кто-то лягнул его в рот, в ушах противно звенело. Он страшно удивился, увидев, что ружье в его руках цело и ничуть не пострадало.

Маккинон положил винтовку, выкарабкался из машины и побежал к тому месту, где только что было животное. Теперь признаков такового не наблюдалось. Он поискал вокруг, но ничего не нашел. Удивляясь, вернулся к машине, решив, что винтовка испорчена и что ее надо будет получше проверить, перед тем как снова пускать в дело. Между тем его жертва с любопытством наблюдала за всеми странными манипуляциями Маккинона. Животное было ошеломлено происшедшим, поскольку к выстрелам привыкло не больше Маккинона.

Прежде чем снова завести «черепашку», ему пришлось заняться своей губой, которая распухла и болела. Из глубокой царапины на губе сочилась кровь. Это обстоятельство еще больше усилило его подозрение, что ружье испорчено. В романтической литературе XIX–XX веков, которую Маккинон обожал, отсутствовали предупреждения, что стреляя из винтовки, достаточно тяжелой, чтобы убить человека на значительном расстоянии, следует держать правую руку так, чтобы отдача не швыряла бы правый большой палец вместе с ногтем вам прямо в рот.

Он воспользовался антисептиком и пластырем и отправился дальше в несколько подавленном настроении. Ущелье, по которому он въехал в холмы, расширялось, сами холмы покрылись зеленью. Он сделал еще один крутой разворот и увидел перед собой обширную плоскую равнину. Она простиралась до самого горизонта, затянутого тонкой дымкой.

Большая часть равнины была обработана, и ему даже показалось, что кое-где виднеются человеческие жилища. Маккинон направился в их сторону со смешанным чувством. Встреча с людьми означала некоторое облегчение его жизни, но становилось ясно, что застолбить участок земли тут будет труднее, чем он думал. И все же… Ковентри велика!

Он уже достиг точки, где дорога выходила на равнину, когда на дорогу вышли двое мужчин и загородили ему путь. В руках они держали оружие на боевом взводе. Один из них крикнул:

— Стой!!!

Маккинон повиновался и, когда они подошли, спросил:

— Что вам угодно?

— Таможенный досмотр. Подъезжай к конторе, — и он указал на небольшое строение, расположенное у самой дороги, которого Маккинон раньше на заметил.

Тот перевел взгляд со здания на говорившего и почувствовал, как нечто, пышущее жаром и застилающее мозг, поднимается из самых глубин его естества. Это нечто не желало, чтобы веские суждения Маккинона подчинялись чужим, куда менее веским.

— Что ты болтаешь? — рявкнул он. — А ну, отойди в сторону и дай проехать!

Тот, что пока молчал, поднял свое оружие и направил его прямо в грудь Маккинону. Другой схватил его за руку и отвел ствол в сторону.