Т .2 Стихотворения 1985-1995. Воспоминания. Статьи.Письма

И я уже мечтаю, что через год — если, даст Бог, все обойдется – приедешь в лучшее для меня время, и мы (я возьму отпуск) будем бродить по паркам и лесам (хотя Ты против лесов, лишь за парки), и говорить о стихах, и читать стихи. Поговорим и о другом — и все это не торопясь, в прекрасном сознании досуга и покоя. (Не смейся над тем, что с хозяйственными заботами я справляюсь так медленно и что обходу лавок посвящаю так много времени. Знаю, что веду себя глупо, да что поделать, если «фантазия» у меня такая.) Примечание это вызвано словами «досуга и покоя».

Большое письмо — вслед этому. Пока — коротко о том, что очень задет за сердце смертью Г.Иванова: сильно меня расстроило, я даже сам не ожидал…

Насладись, пока не поздно(Ведь искать недалеко),Тем, что в мире грациозно,Беззаботно и легко.

Вот это «пока не поздно» теперь меня «пронзает»: скоро для всего станет поздно.

Целую тебя и Пупса. Всего-то и хочется, чтобы стало на свете «беззаботно и легко»; чтоб сидели мы в садике у фрау Krewin и ели смородину — в смородине и есть мудрость жизни, а остальное – бред.

А Гершельманы мне очень понравились. И запомнил, как бродили мы с вами по тусклой дороге, среди невзрачных домиков и полей с грядками свеклы. Потом — въезд в Шлейсгейм, остановка у поросят. В следующий твой приезд должно быть больше.

Прости, что так бестолково пишу. Вообще — прости Дусю и напиши поскорей.

P.S. Об Иванове я собираюсь кое-что написать, только еще не знаю где. И здесь устроим, в Русской библиотеке, вечер – я буду «говорить речь». Еще раз kiss [14]. Пиши, Юра. Хорошо, что мы перешли на «ты».

Игорь.

И ничего не исправила,Не помогла ничемуСмутная, чудная музыка,Слышная только ему.

Музыка Иванова не помогла.

6. Ю.П.Иваску

30 ноября 1960 г.,

Мюнхен, Германия.

Дорогой профессор и критик Юра, чухна и петух,

опять мы не писали друг другу «месяцами» – и кажется, послед нее письмо было твое. Выдери меня (на расстоянии) и прости.

Как вы, Пупсы, живете? Чилдренята. Как Сиэтл? Доволен ли?

Из письма твоего выяснилось, что вы оба плюс Галочка мне послали из Cannes открытку; я ничего не получил! (И – обижался.) Прилагаю одну из двух открыток Е.Э., чтобы ты мог оценить Leistungen [15] мюнхенских почтальонов.

Умерла наша Аня, которую я звал Рыбка. Умерла во сне, той мирной, безболезненной кончиной, о даровании которой молятся. Но все-таки — умерла; и жаль Гингера, и вообще грустно. Она была незаурядная и очень с душой…

Вот смерть Елиты-Вильчковского меня оставила равнодушным, если не считать соображения, что вот еще меньше стало людей настоящей культуры в нашем «зарубежье».

Но оставим, «passons».

Представь: «Линии» все-таки выходят, 45 стих., 64 стр. Скоро получишь. А «рекламный проспект», тобою посоветованный, – тоже, хотя составлял я его с чувством неловкости.

Семинар — тоже сделаем; только вот не подберу темы… А? А?

Перечитывая НЖ 23, твою в нем заметку о книгах «Рифмы», восхитился – как хорошо ты написал о Штейгере! Молодец.

Нехорошо же – то, что бестолково провели мы несколько твоих мюнхенских дней. Кое-что было хорошее – Nymphenbuig [16] и коровник с курятником по дороге ко Ржевским, пирог Гершельманов (как идет : пироги и кресла около печки, т.е. уютно), но в общем – увы. Приезжай этим летом, возьму отпуск для гениальных разговоров, как ты выразился. Я очень много собирался тебе всякого сказать, но – вот уже 2-й раз – не получилось. Дурацкие «ссоры» помешали (а еще считаемся умными людьми), последняя фраза – трехстопный хорей.

Что ты сейчас пишешь, бумагомарака ты чухонско-заокеанская? Поделись «литературными планами».

Кажется, на этих днях заедет Ганс. Вчера неожиданно явился. Как-то у него встретился с Борей Бароном, который душечка, А Роббин Иоахца простыл и след.

С Елиз. Эд. виделся я лишь раза 3, и разговоры велись без вдохновения.

Ах да, о деле: никаких квитанций твоих никто не передавал, и я не знаю, с кем ты имел на станции дело — к кому обращался. А?

Знаешь ли (прости, что я так прыгаю с темы на тему), что выходит в «Ваших» США «Чтец-Декламатор»? «Чтец-Декламатор» — это бессмертно. А кто издает? Любопытно.

Был у нас здесь — «в качестве» кандидата на место — Померанцев – очень за эти годы поосунувшийся, не то что ты (и якобы я). Годы-то идут, а? Вот именно.

Пишет тебе Марков? И как (это без знака равенства) Марья Самойловна? Начали бы вы с ней альманах <…>…

А Лида Червинская (это между нами) такую интригу и бучу подняла и завела в русской редакции, что прозвали ее Лумумбой — и отделили: главный редактор отказался с ней работать. Истеричка она.

Ну, вот. Вообще же — «мне скучно, бес». И скучно без… Два чмока — по чмоку на рыло. Пиши! Grub Gott! [17]

Дуська.

«Литературная страница» (а то все о «деловом» и житейском в письме).

У Иванова в последнем НЖ: