Т. 3. Несобранные рассказы. О художниках и писателях: статьи; литературные портреты и зарисовки

— Это «Юнона», — сказал капитан Мясник своему помощнику. — Она возвращается с Мартиники, которую у нас украли эти сраные милорды. Поднять английский флаг! Бить тревогу! Орудия к бою! Зажечь сигнальные огни! Нынче мы преподнесем англичанишкам троянского коня вместо рождественской елки, жаль, конечно, нарушать их традицию, но ничего не поделаешь.

* * *

И капитан Мясник отправился за пистолетами и за своей саблей для абордажа.

* * *

«Красавица из Сен-Мало» приготовилась к сражению. Фок-мачту, точно рождественскую елку, украсили разноцветными фонарями. В довершение всего капитан приказал матросам петь популярную среди англичан песенку, для которой он специально сочинил французские слова. Раньше, когда он выслеживал и захватывал британские торговые корабли, эта песенка служила ему приманкой. В эту ночь она должна была обмануть военных моряков:

Милорд, милорд, милорд,Ты не вернешься в порт!Нептун из Сен-МалоСломал твое весло!

В ответ с «Юноны» раздалось многоголосое «ура!».

— Кажется, им понравился наш рождественский подарок и они приняли нас за своих, — сказал Мясник.

— Да, — ответил помощник, — они думают, что мы тут радуемся Санта-Клаусу.

* * *

«Юнона» приближалась. На палубе уже можно было различить фигуры моряков. Они приветливо махали «Красавице из Сен-Мало».

— Переходите ко второму куплету, — приказал капитан, — и пускай поют все!

Милорд, милорд, милорд,Ты не вернешься в порт!Не любим — ну и что ж? —Английских ваших рож.

— Урра! Урра! — прокричали на «Юноне» и затянули куплет той же песни на английском. Впрочем, до «Красавицы из Сен-Мало» английские слова не долетали точно так же, как до «Юноны» не долетали французские.

* * *

В эту секунду капитан Мясник приказал открыть огонь. Пушки «Красавицы из Сен-Мало» выстрелили, и залп картечи потряс палубу «Юноны». Врага это, должно быть, застало врасплох. Англичане ожидали увидеть маленькое британское судно и моряков, которые торжественно празднуют Рождество. С «Юноны» раздались вопли страха и негодования. На борту началась паника, но французские корсары этого не увидели — завеса дыма все скрыла.

— А теперь снять английский флаг и поднять французский! — закричал капитан.

— Какой? — спросили у него.

— Оба! — гордо ответил Мясник.

* * *

Английский флаг спустили, и это было жалкое зрелище, но зато высоко на фок-мачте, которая в свете фонарей действительно походила на рождественскую елку, взвились два французских флага, белый и трехцветный.

От нового залпа грот-мачта «Юноны» рухнула и покалечила, наверное, с дюжину человек. Когда корабли подошли вплотную друг к другу, «Красавица из Сен-Мало» взяла фрегат на абордаж. Вооружившись ножами, французы перебрались на «Юнону». Палуба была почти разрушена. Тут и там лежали мертвые тела моряков. Первым же пистолетным выстрелом командир Мясник убил командора, который из последних сил старался собрать свою команду, выведенную из строя неожиданной атакой. Британцы были разгромлены. Наши корсары вновь затянули английскую мелодию с французскими словами, но на этот раз к ней примешивались стоны раненых и проклятия умирающих:

Милорд, милорд, милорд,Ты не вернешься в порт!Француз — на абордаж!С победой, экипаж!

* * *

Прежде чем покинуть судно, французы подожгли фитили — час спустя порох должен был воспламениться, а окровавленный, потерявший управление корабль взлететь на воздух. Канаты, соединявшие французское судно с «Юноной» были перерезаны, и «Красавица» уплыла в открытое море.

А еще через час раздался взрыв, и горящие обломки «Юноны» разлетелись в разные стороны.

* * *

Гудок возвестил о прибытии нефтеналивного судна. На воду спустили шлюпку, и уже совсем близко слышался плеск зачерпываемой веслами воды. Однако лоцман не торопился заканчивать свой рассказ.

* * *

Капитан Мясник потер руки. Затем повернулся к своему помощнику и по-дружески предложил ему щепотку своего нюхательного табака.

— Это наша четвертая переделка, месье, — ответил тот, — значит, всего мы уже потопили четыре английских военных судна: «Прозерпину», «Фебу», «Амфитриту» и сегодня ночью «Юнону».

Он секунду помолчал и добавил:

— Хотелось бы добраться до Гваделупы до наступления ночи.

* * *

Капитан внимательно посмотрел на горизонт, на спокойное море, не тревожимое ни одним дуновением, и, отдавшись своей мании цитировать, прочитал строчку из «Ифигении»[7]:

Я у богов прошу лишь ветра, чтобы плыть…

— А богинь вы, кажется, ни во что не ставите, — отпарировал его помощник, обладавший отличным чувством юмора.

* * *

Мало-помалу поднялся ветер. Фонари на фок-мачте были погашены, и в то время как «Красавица из Сен-Мало», рассекая ночь, двигалась к Гваделупе, моряки напевали: