Т@йва: Диалоги о Японии

– Леонид Михайлович, пора, наверное, раскрыть тайну вашей осведомлённости в японских делах.

– Никакой тайны нет. К тому же, я не могу назвать себя японистом, хотя действительно долгие годы жизни посвятил изучению этой страны, языка и до сих пор очень внимательно слежу за всем, что касается Японии. Это несмотря на то, что начало моей журналистской карьеры никак не предвещало увлечения Дальним Востоком. Даже наоборот: я вырос в семье, где очень хорошо знали европейскую историю и культуру. Моя мама – профессиональный германист, и я, скорее всего, тоже занимался бы Германией и немецкой литературой, но… Занимаясь на факультете журналистики МГУ, я совершенно случайно попал в группу, которая должна была изучать японский язык. Япония захватила меня целиком, и я, ещё ни разу к тому времени не побывав в этой стране, уже начал писать на японскую тему.

– Говорят, что и стиль, который вы выбрали для первых публикаций, был совсем не журналистский. Это действительно так?

– Да, я немало удивил своих знакомых, написав детектив «"Хризантема" пока не расцвела». Это была книга о политическом терроризме, о попытке правого переворота в Японии. Попытке, конечно, вымышленной, на то и детектив, но с использованием некоторых реальных случаев, имевших место в этой стране в 70-х годах. Журнал «Знамя» напечатал повесть в двух своих номерах, что было для меня очень приятно, но оказалось, что повесть прочитали и на Дальнем Востоке. Я был изрядно удивлён, когда получил из Японии посылку с японским изданием «Хризантемы…». Отзывы, конечно, были разные, но многие из них, как и переводы на японский язык, например, вот этот, сделанный «Санкэй симбун», я бережно храню до сих пор. Позже появились новые книги: «В тени храма Ясукуни», «Старик в чёрном кимоно» и некоторые другие. Впрочем, основной моей работой по-прежнему оставалась и остаётся журналистика. А с 1980 года, когда я впервые попал в Японию, у меня появилась возможность удовлетворить свой профессиональный и человеческий интерес более полно.

– Попав в Японию впервые, вы не испытали разочарования? Не было ощущения, что это не та страна, которую вы представляли себе?

– Ни в коем случае. Япония – самая удивительная страна в мире. Увидев её, я потом уже ничему не удивлялся: нет такой страны, в которой было бы что-то, чего нет в Японии. Она стала для меня своеобразным критерием в восприятии мира. Позже я бывал во многих странах Европы, в Америке, в Азии, но всё это уступает, по моему мнению, в яркости впечатлений от Японии. Даже Китай. Я объясню, в чём тут дело. В Японии, в отличие от всего остального мира, есть всё и сразу: невероятный полёт технологии, как, например, где-нибудь в Нью-Йорке, и абсолютная, ни с чем несравнимая экзотика Дальнего Востока; европейская чистота и сугубо восточная организованность, традиционность и, одновременно, потрясающее обилие новомодных бунтарских течений и культов. Там всё переплелось настолько органично, что аналогов в мире просто нет. И даже в самой первой поездке в Японию я чувствовал себя там очень хорошо и комфортно.

– Вы долго работали в Японии?

– Нет, я в долгосрочных командировках там вообще никогда не был. До 1993 года я лишь выезжал в Японию в качестве корреспондента «Нового времени». Мне до сих пор жаль, что не довелось там пожить как следует, тем более что я очень люблю японскую кухню, но, видно, не судьба. Впрочем, с учётом реальностей того времени, я общался с японцами довольно часто. Использовал для этого любую возможность: и сам туда ездил, и здесь работал с японскими делегациями в качестве переводчика, например, по линии профсоюзов.

– Уйдя из «Нового времени», вы отошли от японских проблем? – Нет, не совсем. Но воспринимать их стал несколько иначе. Да и новые мои интересы, новые проекты, в том числе и телевизионные, лежали несколько в иной плоскости. Возобладали мои детективные пристрастия, появилась «Особая папка», ну и так далее.