Та ещё штучка

Иван вдруг подхватил меня под бедра, приподнял от пола, и я обняла его ногами за талию. Моё платье осталось лежать на полу, а я прижалась к плечу Филатова полуголой грудью. И снова встретила его губы, ответила на поцелуй. Как-то незаметно мы оказались в спальне, он положил меня на кровать, и мы на какие-то секунды замерли, разглядывая друг друга. Я лежала перед ним на постели, а он стоял перед кроватью, без рубашки, всклокоченный и с расстегнутыми штанами. Но мы внимательно друг на друга смотрели. В спальне было не так темно, в окно проникал свет от электрического фонаря на улице, и видеть мы друг друга могли, по крайней мере, очертания. И в этом полумраке мне неожиданно показалось, что-то меня царапнуло, какой-то отголосок тревоги или настороженности, но в темных очертаниях мужчины рядом я совсем не увидела того мягкого, улыбчивого, доброжелательного Ивана Олеговича, который так старательно улыбался мне в ресторане. Он стоял надо мной будто грозовая туча, и словно раздумывал в этот момент, что со мной делать. Но самое поразительное то, что именно это несоответствие будто подстегнуло моё желание, моё влечение к нему. Меня как будто накрыло темным одеялом, мне стало жарко и тяжело дышать, но я упрямо тянула к нему руки, пока Иван раздевался. А когда, наконец, склонился надо мной, потянулся губами к моим губам, когда рукой провёл рукой по моему телу, в попытке приласкать, я его руку оттолкнула. И только попросила:

- Потом. Давай потом.

Он не улыбнулся, не посмеялся надо мной. Он лишь дышал мне в губы, я чувствовала насколько жаркое его дыхание в этот момент, но мне даже поцелуев не хотелось. Я вцепилась в него мертвой хваткой, ногти сами по себе впивались в кожу на его плечах, и я закрыла глаза в предвкушении, когда Филатов стянул с меня трусики. Он больше не целовал меня, практически не трогал, только смотрел сверху, и мне показалось, что опасно прищурился, когда я охнула при первом толчке. Это точно не было похоже на любовь, это был секс в его первозданном виде. И мне казалось, что я растворяюсь, умираю от удовольствия в его руках, под его весом. Я забывалась, закрывала глаза, стонала, но то, что я осознавала совершенно четко, так это то, кто со мной рядом. Кто на меня смотрит. В темноте, закрывая глаза, я всё равно будто видела, направленный на меня внимательный взгляд голубых глаз. Не из-за стекол очков, а так, как есть.

И только в тот момент, когда я уже подходила к первой черте, когда волны первого оргазма стали накатывать на меня всё стремительнее и стремительнее, Иван вдруг схватил меня пальцами за подбородок, крепко, достаточно болезненно, склонился ко мне и поцеловал. А я застонала ему в губы, задрожав.

Даже не знаю, сколько лет я не испытывала таких эмоций и ощущений. Я почувствовала себя живой, снова.

ГЛАВА 7

Утром на моём лице обнаружилась странная улыбка. Знаете, порой возникает такая от момента глупого, одуряющего счастья, что настигло тебя неожиданно. Вот и я чувствовала нечто подобное. Причём, даже не понимала, что улыбаюсь, пока не оказалась дома и не оказалась перед зеркалом в прихожей. Несколько секунд смотрела на себя, пытаясь понять, как исправить то, что вижу. От вчерашнего обстоятельного макияжа мало, что осталось, как и от прически, платье сидит идеально, как и вчера, но утром смотрится на мне нелепо. А ещё, ещё я целых тридцать пять минут простояла в подворотне, поджидая, когда бывший наконец выйдет из подъезда, сядет в машину и уедет на работу. Подозревала, что показываться ему на глаза после моего ночного отсутствия, не стоит. А ещё подозревала, что Люба, от своей любви к старшему брату и семейной солидарности, всё же могла ему проболтаться о моём свидании. И наша утренняя встреча с Серегой вовсе становилась вещью не нужной, необходимо было отложить её на самый дальний срок, что возможно. А получается, что до завтрашнего дня, потому что вечером я снова собиралась на ночную смену.