Та ещё штучка!

Незаметно в зал вошли музыканты: скрипачи, аккордеонисты и гитаристы – и принялись развлекать гостей. Одна мелодия сменяла другую. Некоторые посетители осмелели и вышли в центр зала танцевать. К Эрвину подошла Инга в воздушном платье персикового цвета и с ниткой жемчуга на шее, небрежно завязанной спереди крупным узлом.

– Эрвин, можно с тобой потанцевать?

– Конечно, Инга, идем. – Кажется, впервые за весь вечер он улыбнулся и повел партнершу в центр зала.

Инга прижалась к нему всем телом.

– Я очень рада, что мы с тобой снова встретились…

– Я тоже рад, – вежливо ответил он без особой радости.

– Эрвин, я очень изменилась?

– Ты превратилась в красивую взрослую девушку, хотя всегда была красивой и смышленой.

– Ты мне всегда нравился, – ответила Инга, поднимая на него свои прелестные глаза.

– Ты тоже мне нравишься, как друг, – сказал Эрвин, пялясь на входную дверь.

– Друг? – переспросила она разочарованно. – Я же тебе почти в любви признаюсь…

– Не надо, Инга. Мы добрые соседи и друзья. – Он чувствовал себя не в своей тарелке.

– Но у тебя сейчас нет невесты, нет девушки. Аня оказалась… не будем говорить об этом…

– Не стоит, – согласился Эрвин, – но это не означает, Инга, что я буду играть в любовь с тобой. Прости, соседка.

– Прекрати называть меня соседкой! – взвилась Инга и тут же снова прильнула к груди Эрвина. – Прости, дай мне хоть один шанс!

– Шанс для чего? – прожег ее своими темными глазами Ламар. – Для того, чтобы обмануть тебя? Я оставлю все как есть.

У Инги от напряжения разболелась голова. Она не знала, каким образом соблазнить этого мужчину, больше похожего на глыбу льда.

– А кого ты все время высматриваешь?

– Это так заметно? – усмехнулся Эрвин.

– Очень заметно, – подтвердила она, – что, ждешь новую липовую невесту? Почему я не подхожу на эту роль? – продолжала Инга гнуть свою линию.

– Я думал, что ты все поняла, – холодно ответил Эрвин.

– А ты жестокий.

– Я справедливый, – поправил он ее и отвел на место. Потом поднял тост за бабушку, за ее труд и сердце, отданное виноделию.

Ариадна Львовна растрогалась, прослезилась и, пригубив вина, подошла к внуку.

– Эрвин, не переживай… я сама удивлена, что Анна не пришла. Может, она струсила?

– Она не из трусливых… Очень заметно, что я все время о ней думаю? – запаниковал Эрвин.

– Ну, меня-то не проведешь, я столько лет тебя знаю! – подтолкнула внука локтем Ариадна Львовна. – А ведь правда Анна – очень смелая и решительная женщина, и, если она не пришла, это о чем-то говорит. Но ты не отчаивайся, а то я тебя вообще не узнаю. Где твоя смелость? Наглость, в конце концов? Ты должен первый начать за ней ухаживать. Раньше ты не был таким робким…

– Все так, бабушка, все так… Я впервые боюсь спугнуть женщину.

– Да ты одним своим видом спугнешь кого хочешь, о чем говорить?

Так бы они и продолжили мирно беседовать, если бы вдруг в помещение не повалил молочно-белый пар или дым: присутствующие не сразу поняли, что это за явление природы.

У всех защипало в носу и запершило в горле. Из глаз полились ручьями слезы.

– Откройте окна настежь! Все немедленно на выход! Без паники! – прокричал Эрвин, одним из первых поняв, что это слезоточивый газ. Но его призыв был грубо прерван. Раздались мужские голоса и автоматная очередь. Нападавшие говорили на плохом английском:

– Всем не двигаться! Лечь на пол, крысы, и не шевелиться! Одно движение – и всех перестреляем к чертовой матери!

Эти слова и предшествующая им газовая атака казались чем-то нереальным среди мирного праздника вина, труда и жизни, но поверить все равно пришлось. Женщины кричали, кто-то бился в истерике, кого-то рвало, все кашляли и чихали. Сквозь рассеивающийся дым стали отчетливо видны три мощные мужские фигуры. Лица у всех были злобные, бритые головы, на шеях болтались респираторы, а в руках бандиты держали оружие. У самого главного был автомат, у двух других – пистолеты. Эрвин, пригнувшись и пытаясь не попасть в поле зрения нападавших, сделал попытку приблизиться к ним. В тот же момент один из бандитов, не задумываясь и не целясь, выстрелил в него. Острая боль пронзила плечо Ламара и вдавила его в пол. Женщины закричали еще пронзительнее, отчего бандит с автоматом дал вторую очередь в потолок, ругаясь и матерясь по-русски.

– Вы что, не поняли? Мы сюда не играть пришли! Каждый, кто ослушается, будет убит! Это – не служба развлечений, это – грабеж!

– Эрвин, дорогой! Что с тобой?! Вы его убили! Звери! Подонки! Убийцы! – закричала Ариадна Львовна, пытаясь освободиться из цепких рук одного из гостей.

– Угомони старуху, а то я ей рот закрою, – процедил сквозь зубы один из нападавших.

– Бабушка, со мной все хорошо, – тихо произнес Эрвин, он не в силах был оторвать ладонь от раны на своем плече.

– Пустите меня к нему! Эрвин! – пожилая женщина продолжала извиваться в руках мужчины, надрывно плача.

– Бабушка, прошу тебя! – выдохнул Эрвин, превозмогая боль.

Ариадна Львовна затихла на плече мужчины, удержавшего ее от нападения на обидчиков любимого внука.

– Мы не шутим! – грозно прорычал мужик с автоматом, хотя уже никто не сомневался, что они не шутят.